Меня не держит
цепочка лестничных пролётов,
в подвале трубы капают про время и про лёгкий
ужас, стержень
не для письма торчит в кармане —
«на крайний случай» – заговор, звенящий между нами,
кто придумал
маскировать под раздевалку
подполье с вялой лампочкой, которую урвал
я не бесшумно, зато не бесполезно:
нас давят биомассой, и стекло верней железа,
путь разглажен, день ослепительно прекрасен,
а вечер ангажирует прошляться до утра,
такая лажа —
необходимость бить с оглядкой
в момент, когда ни пули, ни клинки не утолят,
усугубляя
синдром врождённой ностальгии,
смеялись: что за чёрт, и сколько раз мы проходили
эти пляски,
никто из нас не дышит ровно
к овациям под видом нанесения урона,
нападали
по наущению привычки,
осознанно рыча и неосознанно мурлыча
гимн ордалий,
звенящий вечно между нами,
сметая антураж и заменяя стержни на…
Мы отбивались
по переносицам, по нотам,
слоилась позолота, оттеняющая, кто ты,
и в подвале
в трубе рождался гул тоннеля —
сигнал, что раньше срока будем праздновать Noel,
нас окружали,
и со всей дури мы любили
разбитые костяшки, яд врождённой ностальгии
на скрижалях
торчащих рёбер,
на сетчатке
горели письмена —
«Не разлучат».