Работу я и сама собиралась искать, поддержки в городе у меня не было, родителей я не знала, они погибли, когда мне было лет семь, воспитывала меня бабушка. На ее маленькую пенсию я не могла рассчитывать. Мне требовалось только место для ночлега, поскольку, как и Лиза, приходила домой лишь к ночи. Та небольшая плата, которую спросила с меня Лиза, мне подходила. За те пять лет, что мы прожили с ней бок о бок, я едва ли не сроднилась с ней и тетёй Настей.
По соседству жила развеселая старушка девяноста двух лет, часто звала нас в гости на чай и рассказывала о своей длинной и не самой простой жизни. Тем не менее, именно от нее мы научились не унывать.
Первый год выдался самым сложным для меня. После пар я торопилась в бар по соседству с универом, там работала до закрытия, порой возвращалась в два-три ночи, но если приходила раньше, то кормила и мыла тётю Настю. Иногда приходилось задерживаться и до утра. Едва ли мы с Лизой высыпались, но молодость давала о себе знать – мы не чувствовали усталости, только апатию, которая порой одолевала то меня, то ее. Настя «сгорела» через год после моего к ним вселения, на похоронах были только я и Лиза. Мы закончили обучение с разницей в год, она уже работала на киностудии и в театре, я все еще искала свой актерский «дом» и подрабатывала помощницей костюмера. Работа была не самой желанной для меня, но я была в своей актерской сфере. Только благодаря Лизе я получила роль, четыре года спустя надоевшую мне.
Сделав последний глоток из банки с газировкой, я сунула ее в пустой пакет из-под яблок к остальным. Снова подумала, что не мешало бы выкинуть этот пакет с мусором где-то в подходящем месте, и снова забыла о нем. С тех пор как я выехала из дома, едва только за окном рассвело, я останавливалась лишь пару раз, чтобы наполнить бак бензином и купить в придорожной «забегаловке» перекусить. Если навигатор не врал, оставалось не более ста километров до места, куда я направлялась. Из еды у меня остался пустой пакет из-под яблок (точнее, он был забит банками из-под газировки и воды), бумажный пакет с остатками шаурмы, и последняя, еще не початая бутылка воды.
Мне снова вспомнилась бабуля по соседству. Ненавязчивая и живущая в свое удовольствие Вера Михайловна, имела двух котов и кошку. Всякий раз, когда мы бывали у нее, обычно по выходным и когда тётя Настя засыпала после снотворного и горсти таблеток, я поражалась объему ее библиотеки. Баба Вера любила читать. При всем этом история ее жизни сама просилась на страницы книг. В один из дней, едва ли выспавшись после ночной работы и утренних проблем с мамой Лизы, она постучала в нашу дверь. К нам она приходила редко, ноги ее были уже не те, что в молодости. Взглянув на заплаканное лицо Лизы и сонное мое, она сунула мне в руки накрытое полотенцем блюдо, от которого невероятно вкусно пахло.