– На какую еще даму?
– На ту самую, которая благодаря тебе сюда уже почти дорогу забыла. Пандору.
Мир Ганбаты в очередной раз дал трещину, поэтому он решил уточнить:
– А какое впечатление?
– Самое что ни на есть положительное.
– Издеваешься? – опешил вампиреныш.
– Напротив. Прямо декларирую свои цели и надеюсь на твое посильное участие.
– Если ты не заметил, я посильно не вырубился еще на пороге. Ботинки? Пиджак? Манеры? Ты чё, от бати заразился?
– Замечу, что твой отец являет собой образец примерного джентльмена.
– Реликт динозавровый он собой являет! – Ганбата аж вскочил. – Пень, серьезно, так уже давно никто не одевается.
– Я провел исследования предпочтений дамы. Ей всегда нравились старомодные и добрые юноши, на которых можно положиться.
– Но ты же не такой!
– Я ровно такой, каким она меня видит.
Вампиреныш нащупал в кармане телефон и аккуратно его сжал. Еще утром Ганбате казалось, что «Сладкие небеса», вопреки всем его надеждам, максимально далеки от реальности: никто в мире не стал бы заморачиваться с аксессуарами и диалогами, как в играх, – и вот поди ж ты, здесь и сейчас перед ним сидел всамделишный вырядившийся черт-те как Сашка, громко заявивший, что выбрал некую стратегию поведения, прямо противоположную складу его характера, и все это ради обретения счастья в любви. А днем, когда Ганбата звонил папке, тот был с тетей Таней – и тоже в совсем не свойственных ему шмотках. Выводов вырисовывалось два: первый – что, возможно, не так уж папка и филонит на любовном фронте, а второй…
– Но это же очень сложно и муторно, да и чем я могу помочь?.. – И вдруг Ганбату осенило: – Стоп, получается, я стал НПСом, который твой любовный интерес постоянно отбивает?
– Ась? – не оценил озарения Пень.
– Ну да, бли-и-и-ин! – Вампиреныш принялся расхаживать по кабинету, маша руками, и трижды лишь чудом не снес щедро расставленные безделушки. – Ты морочишься, одежду выбираешь, следишь за разговорами, у себя ее поселил, Дениску опять же припахал в помощники, а тут хопа – и она со мной с утра до вечера тусуется, диалогов почти нет, прогресса тоже, а часики-то тикают! Жесть какая… Саш, прости, я ж не знал. Знал бы – раньше бы подумал! Что делать-то теперь?
Мир Александра Витольдовича тоже трещал по швам, и в эту самую секунду старьевщик не мог поверить собственным ушам. К выводам, которые Пень обреченно планировал доносить до Ганбаты на протяжении ночи, тот пришел сам буквально за пару минут и, судя по тому, с какой горячностью жестикулировал, не только искренне раскаивался в содеянном, но и вовсю рвался исправить ситуацию – последнего Александр вообще не ожидал. Причина сих странных озарений от лешего определенно ускользала, сочувствующая вовлеченность и вовсе настораживала, но, как метко выразился Ганбата, «часики тикали», и Пень пошел ва-банк: