В четвертой главе речь пойдет о личных неудачах. Мы поговорим о разъяренных буддистах, князе Мышкине из «Идиота» Достоевского и бейсболисте Ральфе Бранке. В этой главе я также выдвигаю тезис о том, что «победителями» и «проигравшими» мы становимся, подчиняясь соблазну изложить собственную биографию как цельный сюжет. Нам следует противостоять такому искушению – не рассказывать о своей жизни в простых, линейных категориях и больше ценить процесс, нежели результат. Но опять же, и для таких рассуждений есть предел. Сдвиги в восприятии, которые я предлагаю, невозможно осуществить, просто захотев это сделать. Потребуется работа над собой и борьба с идеологией, измеряющей человеческую жизнь в категориях достижений: такая шкала только укрепляет вопиющее материальное и классовое неравенство.
Тут легко найти мостик от личных неудач к вопросам несправедливости, которым посвящена последняя треть книги. В пятой главе мы оценим максиму критика Джона Берджера о том, что «не может быть счастья на земле без стремления к справедливости»[24].
С опорой на платоновское «Государство», а также на тексты философов Теодора Адорно и Симоны Вейль, я в ней утверждаю, что хотя люди, потворствующие несправедливости, могут быть счастливы, хорошо они жить не могут. Это не вывод из какого-то эзотерического доказательства, а нечто, чему мы учимся, «читая» мир вокруг нас, обращая внимание на несчастья в собственной жизни и в жизни других людей[25]. Таким образом, первая часть этой книги служит нравственной цели – она поможет нам проработать человеческие страдания на интимном уровне и понять, что они означают для общества в целом. В конце главы мы поговорим о нашей ответственности за справедливость и о том, что не мешало бы сделать хотя бы маленький шаг в ее сторону.
Заключительные главы обращены к Вселенной в целом и к будущему человечества.
Я объясню, как справедливость может придать смысл человеческой жизни и каким именно образом этот смысл зависит от нас. Здесь экзистенциальные вопросы об абсурде жизни сталкиваются с проблематикой климатических изменений, с настоятельной необходимостью действовать и бременем тревоги. В заключение мы поговорим о надежде и узнаем, как она оказалась среди бедствий, заключенных в ящик Пандоры. Вопреки двусмысленности моих слов, я найду применение и надежде.