На вопли тут же примчались полковник и командир Лейри.
– Мисс Тьери! – голос Ванды дрожал от праведного гнева, а губы кривила мстительная, змеиная ухмылка. – Вы хуже стихийного бедствия!
Настоятельница скользнула к кладовой, а мы дружно последовали за ней.
– Я не виновата! – запричитала Лизетта. – Оно само… хотела раствор набрать, как вы и приказали… а аппарат… он… он…
Аппарат был сломан. Гретта предупредила меня ещё утром и поставила рядом с ним табличку. Ванда должна была вызвать мастера, но, похоже, нашла устройству другое применение.
– Вы уволены, мисс Тьери! – торжественно объявила настоятельница, оценив царящий в кладовой бедлам.
Видимо, испугавшись потока раствора, Лизетта случайно перевернула столик с использованными инструментами и разбила дорогущий стерилизующий кристалл. Его осколки искрились на полу сапфировым крошевом.
– Стоимость испорченного имущества я вычту из жалования вашей матери.
На провинившуюся девушку настоятельница не смотрела, только на Брана. Словно подчёркивая, кому и за что мстит на самом деле.
«Крыс» Ванда ненавидела. В нашем госпитале часто лечились высокопоставленные военные, поэтому жрицы, выносившие информацию о пациентах за пределы госпиталя, вылетали с работы со скоростью арбалетной стрелы.
Не удивительно, что целительница закусила удила и показательно вышвырнула Лизетту на глазах у нанимателя.
– Но… но… госпожа настоятельница…
Ванда не слушала. Стряхнув с рукава халата несуществующую пылинку, она повернулась к полковнику:
– Леди Лисавэр уже переговорила с сиром Балтимером, теперь он полностью в вашем распоряжении.
– Благодарю, светлейшая, – коротко ответил Эрнандес.
– Записи с кристаллов наблюдения я пришлю вам через час, как и обещала, – добавила настоятельница, игнорируя отчаянные рыдания Лизетты, – сможете лично убедиться, что вашего подчинённого никто не провоцировал. Он устроил скандал, угрожал мне и саботировал работу госпиталя.
– Я обязательно всё изучу. – Взгляд, которым полковник наградил Брана, не предвещал ничего хорошего.
Сомневаюсь, что маркиз отделается простым выговором.
Через три дня он ожидал присвоения нового чина. Дело считалось решённым, и мой жених заказал заранее банкет. Теперь о повышении и речи не шло. Будет чудом, если его вообще не разжалуют.
Как невесте мне полагалось расстроиться, но я неожиданно поймала себя на мысли, что мне плевать.