День Филонова - страница 14

Шрифт
Интервал
который, стоя под окнами, задрав голову вверх,
пускал зайчиков куда-то в стёкла третьего этажа
и кричал: «Господи! Выходи!».
Ангел свесился через балконные перила:
«Вот чего ты опять вопишь на весь двор
в этакую рань? У тебя что, мобильника нету?»
Мальчишка сунул зеркальце в карман шорт, поправил лямки,
потом – очки наморщенным движеньем носа,
смущённо, щербато улыбнулся: «Да есть…»
«И чего тогда?» – «Ну… просто!»
И музе я сказал: «Гляди —
брат твой родной».

Шота Руставели в монастыре Креста на Святой Земле

Шота от царицына гнева бежал.
А может, любовью преследуем был.
А может, и тем и другою
(Да разница, впрочем, какая).
И се, запыхавшись, меж Павлом с Петром
Успел затесаться, и кажет язык:
«Я в домике, всё, туки-та, и отвянь!
Отзынь, перестань и священноотстань!
Поэму мою заберёшь? забери!
И память страстей заберёшь? забери!
Я спрятался между колосс, посмотри!»
И фреска тускнеет при свете зари…
А Бог… что ж, Он всё понимает.
Но правил игры не меняет.

Ван Гог

От уха до уха – обычно
Так обозначают улыбку,
Широкую, как непередаваемая
Жажда, как небеса.
Вся история европейской
Культуры, ультрамарин и охра,
Составляет историю
Чувства: от уха
Малха до уха Ван Гога.
Святой гнев.
Мы веруем, что всё стихло,
Что улеглось безумие,
Что ты, наконец, свободен
И ласково понят.
В конце концов, небо
(Ты это доказал) над Эдемом
Не глубже,
Чем над церковью в Овере в июле,
А подсолнухи сияют
В глазах райских львов.

«Церковь в Овер-Сюр-Уазе», музей Орсе

старушка Европа ежедневно
приходит в этот музей первой
занимает очередь с ночи
розовые букли
очки на цепочке
кеды бейсболка нелепая сумка
сидит на скамеечке
смотрит и смотрит
на эпоху которую кто-то сжал пальцами сверху
и раскручивает как волчок на фоне глубокосинего неба
иногда закрывает лицо
тонкими сухими лапками в пигментных пятнах
выдыхает – то ли
«Майн Гог», то ли «Ван Готт»

«Когда перед смертью…»

Когда перед смертью
Пикассо прощально
Прохрипел в пустоту: «Модильяни!..» —
Из райских дождей
Бесшабашное донеслось, звонкое:
«Воистину воскресе!»
Там, в раю, – капли, радуга, и эта
Женщина с лицом виолончели,
Верхом на кучевых кентаврах.

«Крик» Мунка

вид на осло-фьорд с холма экерберг
здесь кончается
небо
писанное не кровью но гноем
ветер из отверстой, настолько
отверстой человеческой дыры
рушит декорации надувает
паруса парусии
Ты не сможешь не прийти
на такой зов
Следующая страница