– Можно подумать?
– Конечно, конечно. Мы против любого насилия. Возьмите анкету домой, подумайте, взвесьте все за и против и, если надумаете, завтра, в десять утра, подходите к американскому посольству с заполненной анкетой и картой на выезд. У вас ведь есть загранкарта? Телефон для связи я дам. Встретимся возле посольства.
Мысли Ивана, одна глупее другой, рождали в его голове картины то рая, то ада.
– Говорите, неделя?
– Пустяк, – толкал его в пропасть Владимир Борисович, внимательно наблюдая за парнем, будто сыч за глупой мышью в траве, забывшей о том, кто она есть в пищевой пирамиде. – Вернётесь с деньгами, начнёте новую жизнь… Второго шанса не будет.
Иван вздохнул.
«Да, на хер всё. Что я, собственно, теряю? – бросился он в надежду как в бездну. – Что меня держит здесь? Кто меня держит здесь?»
Спокойно, как принявший решение самоубийца, глядя в глаза Сергееву, юноша произнёс:
– Давайте вашу анкету.
Утро дня работниц древней профессии, недавно внесённый в европейский календарь, выдалось жарким. Солнце палило нещадно, испытывая на прочность людей, машины, асфальт и китайских туристов, заполонивших Москву. Ровно в половине десятого Иван стоял у посольства. Где-то глубоко внутри, под ложечкой, страдал от несварения маленький, недобитый червь сомнения, всю ночь точивший древо надежды, щедро удобренное словесным смрадом Сергеева. Древнее, как мир, подсознание тихо шептало ему: «Беги…» Но в ту секунду, когда ноги Ивана, выписав пируэт (правая пятка – левый носок), развернулись в сторону дома, кто-то, сзади, крепко схватил его за плечо.
– Нас уже ждут, – объяснил ситуацию Сергеев, тяжело дыша от быстрой ходьбы.
Не обращая внимание на недовольство бессмертной очереди страждущих покинуть Россию, Владимир Борисович, ловко лавируя между бетонными блоками, подвёл Ивана к охраннику и тихо сказал:
– Ок.
Пароль подействовал, их пропустили. Все необходимые документы на выезд были оформлены быстро и без лишних вопросов; могущественное «ок», рукой молодого стажёра по имени Джон, распахнуло пред ними ворота в звёздно-полосатый Эдем.
– Ну-с, вот вы и почти гражданин Америки, – поздравил своего подопечного Владимир Борисович. – Теперь, быстренько в Шереметьево, а то на рейс опоздаем. Страх, подкативший к горлу Ивана, вырвался рваным кашлем в звенящий полдень московского лета.