Однако отныне все будет совсем не так, как раньше.
***
Староста Примар в это время занимался самым отвратительным и нудным делом в своей работе. И, хотя делал он это всего лишь раз в полгода, ненавидел эту работу староста всей душой.
Под присмотром Анардаз, мудрецов и трех гвардейцев, он подсчитывал добытые за полгода паниоры. Старательно распределил их на три светящиеся горки на столе – белую, черную и розовую. Никчемные серо-синие жемчужины небрежно вывалил в большую коробку и принялся за подсчет драгоценных паниор.
Для перевозки паниор в столицу уже были готовы три роскошных футляра из дерева сонго. Внутри они были выложены мягкой бархатистой тканью, а по углам каждого футляра лежали смоченные морской водой комочки шерсти горных единорогов. Эта шерсть очень долго не высыхала, отлично держала влагу, что, собственно, и было нужно для паниор.
Счет Примару давался с трудом. Он то и дело сбивался и начинал с начала. Анардаз в ехидной и издевательской усмешке кривила тонкие бледные губы, старцы терпеливо молчали, ну а гвардейцы и вовсе в открытую смеялись над старостой.
Но вот, наконец, самая малочисленная и дорогая кучка белых паниор подсчитана и со всеми предосторожностями уложена в футляр.
Примар взял карандаш, высунул красный мокрый язык и старательно карандаш обслюнявил, чем вызвал презрительную и брезгливую гримасу одного из гвардейцев.
Сделав вид, что ничего не произошло, староста все-таки записал в графе «белые» количество выловленных паниор.
Гвардейцы, чей боевой полугодичный пост заканчивался, автоматически становились сборщиками подати. Так было заведено много веков назад, и этот стройный и удобный обычай менять никто не собирался. Новоприбывшие бойцы вот уже несколько дней жили в поселке, знакомились, распределяли боевые дежурства и ночные караулы.
Наконец с подсчетом было покончено, Анардаз и старцы запечатали футляры с паниорами своими печатями. Командир гвардейцев Кавэд забрал из рук Примара дань для императора и все трое скрылись за тяжелой дверью.
– Ну и дурак же ты, Примар! – высказалась Анардаз.
Примар хмуро промолчал, а старцы, шурша длинными широкими плащами, стали торопливо покидать комнату.
Сегодня у старосты не будет времени прогуляться по поселку и над кем-нибудь поиздеваться.
Этой ночью проходит обряд инициации его собственная дочь – Прималина. Все должно быть на высшем уровне.