Жрицу не любили и боялись все – от мала до велика, но без нее связь с Яммаром поддерживать было некому. Даяна знала, что Анардаз присматривается ко всем девочкам и девушкам поселка Дагим, ища, кому передать свою жреческую науку. Если вдруг взгляд ее холодных, серых, словно ледяных, глаз, падал на Даяну, девочку бросало в дрожь, а ладошки становились мокрыми и холодными. Когда Даяна была помладше, ей всегда хотелось плеснуть жрице в лицо кипятком, чтобы растопить этот страшный лед в злобных маленьких глазах. Может быть, тогда она станет добрее? Чуть повзрослев, она поняла, что это не поможет, да и добрее от порции кипятка в лицо, жрица Анардаз не станет…
Кроме жрицы, на церемонию допускались мудрецы поселка и староста Примар.
К старцам-мудрецам все относились с любовью и почтением, а вот Примара дружно не любили. Это был жадный лгун, подлый мелкий трус с тремя подбородками и животом, свисающим над широким кожаным ремнем. На ремне с одной стороны всегда висел мешочек, полный монет, а с другой – роскошный боевой нож, которым староста резал мясо.
На самом деле, никакой реальной власти Примар не имел. Поселком управлял совет мудрецов. А возглавляла совет все та же Анардаз…
***
Что именно творится на церемонии Инициации, знал только тот, кто ее прошел. На все разговоры о том, что и как происходит в капище на берегу моря, жрица наложила строжайший запрет. Если маленькие, несмышленые дети лезли с вопросами к старшим, их грубо одергивали, а то и наказывали.
Зато в женскую ночь, в отличии от мужской, посмотреть на Инициацию мог придти любой житель Дагим старше тринадцати лет – и мужчина, и женщина, было бы желание.
Сегодня была ночь Инициации для четверых двенадцатилетних девочек. Все происходило тайно, без болтовни и восторженных рассказов.
Это был странно, непонятно, но раньше Даяна об этом не задумывалась. А вот сейчас… Совсем скоро, через один поворот песочных часов, ей надо будет в сопровождении матери, отчима и брата идти на берег моря, к капищу, где поклонялись и молились Яммару. Ей стало страшно.
Она нежно погладила вазочку с паниорой, улыбнулась ей, как подружке. Жемчужинка в ответ выбросила длинный золотистый лучик, который словно бы гладил и ободрял Даяну.
А сверстниц-подружек у Даяны не было. Даяна старалась не думать о своем одиночестве. Думай-не думай, а во всем огромном мире у нее было только три родных существа, которых любила она, и которые любили ее – брат, паниора, и синий пушистый Нуни. Хотя, возможно, трое – это не так уж и мало?