Дети Карабасовы - страница 2

Шрифт
Интервал


Якобы, посчитав одного ребенка-полено браком – его вышвырнули на улицу, да только Карабас – то сразу признал в нем свое дитя, но по своей скупости и жесточайшей обиде (о которой мы с вами хорошо помним), сознался в этом только сейчас, но дабы искупить свою вину – ждет к себе своего блудного сына Бориса Карабасовича, именно так звали нашего молодого повесу с красивыми седыми волосами, немного худощавого, но с ясным острым взглядом.

*


Все давно собрались в огромном особняке Карабаса. Сразу было видно, что он непростительно богат, именно поэтому может позволить себе покуражиться перед смертью.

Толпа наследников посмотрела на вошедшего Буратино со словами в глазах: «Отвести его за город и утопить в пруду.»

Среди группы выросших кукол, которые провожали его злыми взглядами, заметно выделялось несколько фигур, претендующих на трон папочки.

Яркий эксцентричный Арлекино, сегодня популярный актер-юморист известного шоу на ТНТ – Арсений Смоляков. Хорош собой, нечего сказать, одет с иголочки, а его идеальное тело – мечта всех женщин, сразу видно, отточено в тренажорке.

Арсения окружали несколько влюбленных поклонниц, что, стараясь угодить своему кумиру, смеялись над каждой его полушуткой. Только он все поглядывал на прекрасную голубовласую диву оперного театра Мальвину Карабасову. Только она знала о своем происхождении давно и не чуралась его, а, как-то, смирившись, сразу после кризиса вернулась к Карабасу из своего крошечного домика, и ее популярность взлетела до небес в один миг.

Идеальная точеная фигура, всегда блестящие наряды и шикарные волосы цвета детских грез-делали свое дело. Только «Мальвина» появлялось на афишах, и билеты мгновенно раскупались. Поговаривали, однако, о том, что она состояла с отцом в непонятных отношениях, то ли любовных, толи еще хуже, но это лишь подогревало интерес публики к ее слишком бурной личной жизни.

– Да, хороша! Не разглядел я ее тогда, в далеком детстве, хотя… – не успел Буратино додумать эту мысль, как кто-то тяжело вздохнул за его спиной и перекрестился.

В темной рясе монаха стоял прекрасный и грустный Пьеро или отец Петр. Его бледная кожа и огромные глаза – озера, с дрожащими в них озерами слез, заставляли прихожан искренне и по-настоящему прочувствовать каждую проповедь батюшки, а его безукоризненная жизнь делала Петра практически иконой современной религии.