– Но отец, я … – моё пререкание было прервано.
– «Я буду сидеть тут и не высовываться» – это ты хотела сказать?
Склонив голову, я начала спускаться.
– Да папенька.
– Если я не верну… – хотел сказать отец, но он был перебит моим слёзным криком.
– Не говори так!!! – воскликнула я, с накатывающимися на глаза слезами.
– Тише ты. – прошептал он, оборачиваясь и смотря в сторону выхода. – Если я не вернусь, то ты выйдешь лишь когда начнёт смеркаться. Обещаешь?
– Обещаю. – сказала я, шмыгая носом и спустившись в подвал.
Отец на миг исчез из поле зрения и вернулся уже с крышкой люка.
– Я обязательно вернусь. Не переживай. – сказал он, закрывая меня.
Сколько часов прошло с момента закрытия крышки люка, я не знала. Крики и грохот на улице постепенно стихали. Открыв заплаканные глаза, я увидела, как солнечный свет, пробивавшийся сквозь доски потолка, стал приобретать багровые тона. Уже около получаса на улице лил дождь, и его капли бойко били по крыше люка. Медленно, они стекали в подвал. Несколько упало мне на щёки, но они быстро затерялась в море ранее пролитых слез.
Я решила, что пора выбраться из подвала, так как под ногами уже начали образовываться лужи. Оглядевшись я решила унести из подвала всё ценное, и полезное для меня, в текущей ситуации.
Первым делом я осмотрела стеллаж. На самых верхних полках, что были на уровне глаз, лежали старые соленья в глиняных горшках. На той полке, что была ближе к рукам лежал растрёпанный джутовый мешочек и старая сумка. Взяв сумку в руки и разглядев её по внимательней, я поняла, что эта сумка ранее принадлежала моей пропавшей сестре. Много в ней не унесёшь, но места в сумке было явно больше чем в руках. Я отстегнула деревянную пуговицу, достала из сумки все вещи и выложила их на освободившуюся полку.
В кучи выложенных вещей я приметила верёвку, аршинов десять в длину. Она была сделана из пеньки и выглядела довольно потрёпанной. Также мною был примечен маленький, плохо заточенный, весь пошарпанный и поцарапанный топорик. Эти вещи я сложила обратно в сумку. Более ничего полезного в этой груде барахла не было. Далее я вытряхнула мешок. На полке появилась ещё одна горсть старых вещей. Из этой горсти предметов я взяла кожаную флягу. Ещё в той горке нашёлся старый потрёпанный мешочек из пеньковой ткани. В нём лежало три серебряника и около четырёх десятков медяков. На прибитом к полке гвозде висел небольшой нож в кожаном чехле с двумя петлями. Его лезвие было крайне тупым, а ручка обмотана потрёпанными лоскутами кожи. Всё, кроме ножа, отправилось в сумку, а из неё я взяла запрятанную ранее верёвку и отрезала от неё кусок. С его помощью ножны были повязаны на мой кушак . Я вернула верёвку в сумку и закрыла её. Джутовый мешок я закинула в один из карманов сумки. Повернувшись в сторону люка, я начала к нему приближаться, когда вдруг услышала скрип.