Металлическая решетка об этом красноречиво напоминала. Она была перебита во многих местах, но одно попадание мне запомнилось особенно: тонкий прут был разорван с одной стороны, а с другой – цел и невредим. Осколок оставил на нем красивую округлую пробоину и ушел куда-то в стену. Такое забавное стечение обстоятельств, такой интересный узор. Если осколок твой – он пролетит через все преграды и войдет в висок, аккурат под шлем. Если не твой – он попадет куда угодно, только не в тебя. Как осколки от сброшенных с дрона гранат, взорвавшихся в нескольких метрах от меня пару часов назад.
Меня могли убить они, мог выпущенный из танка снаряд, залп ствольной артиллерии, одна из десятков упавших в радиусе сотни метров мин. Но… я жив. Осколки летели не так. Упавшие мины не срабатывали. Поднятая мной в поле танковая мина оказалась без «сюрприза» под ней, хотя это скорее было похоже на русскую рулетку с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. «Крутилки» все время стояли не так, как надо.
И мне хорошо. Я собран, закован в броню, хорошо оснащен, готов ко всему. Балансирую на лезвии, до сумасшествия остром, способном разрезать мою линию жизни легким прикосновением. И жив! Искренне, по-настоящему жив, без сомнений в своем существовании и своем предназначении. Я жив, чтобы действовать. Я жив, чтобы идти дальше по лезвию.
В помещении за мной – люди, некоторых из которых окружающая реальность начала коверкать. Здоровый, возрастной мужчина в броне несколько минут смотрел на меня потерянным взглядом и говорил одни и те же слова и фразы, а затем переключился на другого и повторял ему то же самое. Рассказывал одни и те же картинки из произошедшего ночью, в которых не было ничего нового – трупы, взрывы, темнота, осколки, встающая на дыбы земля. Раскрой почти любое приличное произведение, посвященное войне, и там будут эти компоненты, становящиеся фоном – неприятным, но стабильным фоном. Зато он способен свести человека с ума.
Я готовился к тривиальному выходу за дверь. Что меня там ждет? Быстрая прогулка? Боль и кровь? Смерть? Каждый раз можно только догадываться. Однако для начала я расскажу не о том, что скрывала превращенная в дуршлаг железная дверь. Я расскажу, как я здесь оказался.
Щелчок затвора. Характерное жужжание, олдскульный фотоаппарат выплевывает из себя белесую карточку, на который через несколько секунд должен появиться перегруженный я, сжавший левую руку в напоминавшей о металлической юности «козе». Броня, автомат, каска, подсумки, рюкзак, квадрокоптер в сумке на бедре, антидроновая пушка в громоздком кейсе – это все придавливало меня к земле и делало передвижение крайне проблематичным занятием.