клятые земли – в Туман. Место, куда не осмелится проникнуть ни один смертный. Туман, точно неизлечимый недуг, появился после исчезновения богини Рейны, и с тех пор наш самонадеянный король боролся за исцеление. Посевы гибли, народ голодал, а он все упорнее пытался найти решение. Решение, которое, как ему думалось, можно отыскать там, где расцветает смерть.
Я считала его глупцом.
Надежда – опаснейшая в мире вещь.
– Ты когда-нибудь спишь?
Я поднялась от изголовья кровати, когда Лиам распахнул длинные ресницы, скептически уставившись на меня голубыми глазами в полумраке комнаты.
– Нет, – ответила я, чиркнув спичкой, которую взяла с прикроватного столика, и потянулась к свече. Фитиль мгновенно разгорелся, и Лиам заворчал, когда свет ударил ему в глаза.
– Я уже скучаю по своей кровати, – застонал он.
– Ты все еще в ней, – усмехнулась я, хотя вышло натянуто. Рыжие локоны коснулись щек, когда я покачала головой.
– Который час, Ки?
Несмотря на угрюмое настроение, я не сумела сдержать улыбки. Ки – прозвище, которым одарил меня Лиам, когда был совсем маленьким и не мог произнести мое полное имя, – подходило мне, как прекрасное кожаное пальто, тогда как Киара звучало слишком… ну, не для меня. Женственно и утонченно. Рисуя образ девушки с цветами в волосах, с губ которой слетают прелестные слова. Меня же нельзя назвать ни утонченной, ни красноречивой. Да я и не стремилась быть таковой.
Мой взгляд метнулся к часам возле кровати.
– Около шести.
– Боги, почему люди настаивают на пробуждении в столь нечестивый час? – Лиам плотнее натянул на себя покрывало, запеленавшись, словно новорожденный.
– Других слов я от тебя и не ждала. Ты бы так весь день и провалялся в кровати, если бы я не заставляла тебя поднимать зад. – Промчавшись по холодным доскам, я с вызывающей ухмылкой запрыгнула на его матрас, отчего пружины подо мной протестующе заскрипели.
– Ки! – возмутился Лиам, его тощее тело оказалось в ловушке под моим. Он на фут выше моих пяти футов двух дюймов[1], но недостаток роста я с лихвой компенсировала крепкими мышцами. Мышцами, над которыми непомерно трудилась. О чем свидетельствовали разные синяки и шрамы по всему телу.
– Лиам-м-м-м-м, – протянула я, удерживая брата на месте, пальцами безжалостно щекоча ему бока. – Вста-а-а-а-ва-а-а-ай!
Визг сорвался с его тонких губ, а щеки раскраснелись от смеха. Восхитительно высокие интонации лишь подначивали меня на беспощадные нападки.