– Сударик, верно трепушка изложила?
Прозорливая и смышленая, она угадала во всем. Удивительный эффект оказал ее укол, вместо злости – желание расположить к себе.
– Отсутствие денег может показаться проблемой, но и только… – Я отыскал взгляд девчонки и, хорошенько скрыв свою дубоватость, выдержал его. Затем углубился в детали: – На заводе открыта вакансия инженера. А потому, как только войду в должность, стану покупать билеты, а затем, с повышением, сниму квартиру. Это непременно случится, ведь я готов вкалывать ради своего будущего, а не просиживать рабочий день. Уверен, утвердят именно мою кандидатуру, и полировать сиденья, как многие здесь, не придется.
Вначале тихо, затем все громче и четче раздались хлопки: Виолетта била ладошками – аплодировала, указывая на то, сколь весомый эффект возымела моя тирада.
– Послушай, Фатум, а молодчага-то ничего – умеет агриться. У меня спесивые в цене, но вот недалекость, свойственная молодости, все же калит. – Она скривила лицо, не иначе как съела кислого. – А потому, напыщенный детеныш, эти овации в твою честь!
– Тьфу, м-ля, это ты у нас чванливая, а не он спесивый! Погоди мне, кикимора, издевки кидать… – гаркнул всерьез дед, обливая каждое слово сталью, однако моментом позже разительно ласково обратился ко мне: – Ты внимание на эту дуреху не обращай. Она везде свой припудренный шнобель сует, дотошный он у нее. Словно магнитом тянет в чужую задницу, словно эта задница не из плоти и крови, а из железа и трюфелей.
– Наверное, выговориться хочет, – обалдело предположил я.
– Пущай молча сносит свою немоготу, – на морщинистом лице проклеивалось самодовольство. – Рассуди-ка, сударик, вопрос один, уважь закоснелого дедушку. Вот вы годы молодые на суету размениваете, а бытием любоваться позабыли. – Старик, поправив голос, кашлянул и продолжил: – Когда, скажи, восходов золото встречать, огонь закатов провожать, с любимой на карьерчике песчаном поцелуй менять на закулисное, кх-м, таинство? Авось понял, о чем речь.
– Понял, – отозвался я, давя стыд, но позицию менять не хотел, упорствовал. – Сейчас задача стоит иная – добиться благосостояния. А любимая, к-хм, подождет и закулисье, и таинство, и карьер подле речки.
– Да ты пойми! – раззадорился старик. – Это сейчас у тебя может быть так. А вот уже завтра всё, шабаш, кранты и, в общем-то, хана. Ничего уже не будет. Ни-че-го-ше-нь-ки! Однако же юность славится упрямым лбом, не прошибить такой, зар-р-раза. А посему ты мне, конечно же, не веришь?