Меня нельзя любить - страница 18

      Примечательно, что в местных магазинах в своё время продавались сборники фраз для соблазнения. Причем книги эти были по популярности сопоставимы с «Униженными и оскорбленными» Достоевского и «На дне» Максима Горького. Да, они читают это, представляете? Даже те, у которых три класса и пятый коридор. Они делают это. Видимо, что-то откликается их ментальности. Так что бездушными их вряд ли назовешь.

В то время я уже могла отличить восточную сказку ото лжи. Он знал это и был искренним, вёл себя не нагло. Надо отдать ему должное, он старался сделать все, чтобы мы помирились, даже пытался меня купить. Все было бесполезно. Я уже приняла решение, хотя его страдания доставляли мне немалое удовольствие. В один момент я поймала себя на этом ощущении и решила, что хватит издеваться. Умерла, так умерла.

Потом, только потом пойму я, как кормила своё эго пищей обиды. Обиды на мужчин вообще, независимо от национальности и места проживания. Это не имело никакого значения. Они были виноваты уже в том, что они мужчины, по праву рождения были виноваты. Виноваты в том, что не поняли, что любили не так, как я хотела, что говорили не то, что двигались не так, что… Список можно было бы продолжить.

Однажды я поняла, что все это я создала сама. Без чьей либо помощи. Это и есть мое творение. Мой реальный мир. Мой театр и мой сценарий.

      Сценарий. Как подарок от самого близкого человека. Я долго не возвращала его, мама.

«Мамочка, мама!», – так я кричала, когда рожала своего единственного сына. Мы все кричим «мама», когда нам плохо. Мама – это наша Земля, наша основа, наше всё. Это та раковина, из которой мы рождаемся. И мы забираем перламутр её внутренних стен – её ощущение жизни, её жизненный сценарий. Вот почему мы так похожи на своих родителей. Даже если говорим себе: «я не буду таким, как она или он», мы все равно повторяем их судьбу. Можно ли это изменить? А сами как думаете?

      Да, и я боялась об этом писать. Впервые написала в своём Инстаграм (запрещенная на территории РФ организация) и пустила в архив. А потом почувствовала, что пришло время, как эхо родовых программ.

Моя мама и ее история…

Дед обожал ее – последнего ребенка в многодетной семье, она была его миром, принцессой. Когда я читала письма к ней, то понимала, насколько мама была дорога.