Остаток дня Александр провёл в мучительных попытках отделаться от воспоминаний о стройной фигурке Ксении и от чувства, что кто-то неведомый, неописуемый смотрит за ним с неясной целью – разглядывает, точно блоху под микроскопом, – каждую секунду, каждый миг.
Наутро лучше не стало; ощущение чужеродного присутствия, этого кошмарного вуайеризма, только усилилось, начав заглушать мысли о Ксении.
Александр попробовал сходить на прогулку, а потом, вернувшись домой, заняться обедом, вложив в готовку всю креативность и страсть, на которые был способен. Не помогло. Орущий телевизор, показывающий очередной футбол, и бесшумная, бессловесная увлекательная книжка тоже потеряли всякое очарование и магию. Куда бы ни шёл, что бы ни делал, о чём бы ни думал, перед взором – как внутренним, так и внешним – стояли эти непредставимые, въедливые, буравящие глаза. Почему-то они казались ему огромными, больше, чем у любого другого существа, без радужки, с гигантским зрачком и ядовито-зелёным веком.
На следующий день надо было ехать в институт. Александр честно попытался отсидеть все занятия, но незримое присутствие мешало столь сильно, буквально сводило с ума, что он ушёл уже с третьей пары. Вернулся домой и понял, что ни завтра, ни когда-либо ещё не сможет не то что слушать преподавателей и отвечать на их вопросы, а просто появляться среди людей. Он уж и думать забыл о Ксении и её фигурке, глазах и прочих прелестях; он мечтал лишь об одном – чтобы морок, который настиг его, немедленно схлынул!
Куда там: во вторник всё сделалось ещё хуже. Одногруппники забеспокоились из-за его отсутствия, но Александр отговорился простудой. Вылечусь по-быстрому и вернусь в строй, утверждал он с бодростью и уверенностью, которых совсем не чувствовал.
В среду он валялся на кровати, не в силах превозмочь внезапно навалившуюся колоссальную усталость, что взялась неизвестно откуда. Александр с трудом поднялся с постели и съел готовый завтрак, даже не взглянув по пути в сторону бинокля, лежавшего на прикроватном столике и зазывно сверкавшего окулярами.
«Вот что, наверное, чувствует человек, когда умирает, – пришла некстати мысль – незваная, чуднАя, жуткая. – Ему ничего не хочется, всё теряет смысл и очертания…»
А действительно, что если он заболел, и все ощущения, все симптомы – попросту проявления недуга?