Отрыв от земли произошел не слишком мягко. Нас чувствительно тряхнуло. Пассажиры отреагировали по-разному. Кто-то выразился. Женщины взвизгнули. Однако дальше крылатая машина пошла плавно. Накренилась на правое крыло, совершая разворот. Внизу стало видно море огней, озаряющих ночную столицу. Самолет поднимался все выше, и стали различимы пятна электрических озер – это были города-спутники и поселки, окружающие великий город. Потом все заволокло мглою. «Ту-104» пробивал облака. А когда поднялся выше их, то сквозь иллюминаторы в затемненный салон пробился свет немеркнущего заката.
Светящиеся таблички «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» и «НЕ КУРИТЬ» погасли. Наши соседи мгновенно освободились от ремней, достали импортные сигареты «Camel» с верблюдом на пачке и задымили. Хорошо, что дымок потянулся куда-то вверх. Видать, там были вытяжка. По салону двинулись бортпроводницы с подносами, нагруженными стаканами с напитками. Я взял Наде томатный сок, а себе – коньячок. Парни напротив – тоже. Они посмотрели на меня прозрачно-синими прибалтийскими глазами, в которых не было ни искорки дружелюбия.
Ничего, парни, потерпите. Ваше время еще не пришло. Я, советский гражданин, лечу в советский город Ригу – столицу советской же Латвии. И придется вам мне пока улыбаться. Ну, не вам, так другим – официантам, гостиничным администраторам, горничным и прочим. Я тоже отстегнул ремень безопасности, поднялся и направился к знаменитому барду. Мне лишь хотелось с ним поздороваться, а вовсе не навязывать свое общество. А еще больше мне хотелось его предупредить о жарком лете 1980-го, олимпийского года.
Да вот только что я мог ему сказать? Не пейте, Владимир Семенович, не употребляйте дурь? Глупо! Это не подействует. В лучшем случае, он примет меня за сумасшедшего, а в худшем – за сотрудника КГБ. Сейчас многие помешаны на стукачах – вернее – сексотах, они же секретные сотрудники, потому что не знают, чего на самом деле следует бояться. Так что – никаких предупреждений. Просто поздороваюсь и пожелаю счастливого пути, куда бы он сейчас ни направлялся.
Со стаканчиком наперевес я приблизился к кумиру нескольких поколений советских людей, наклонился и сказал тихо:
– Здравствуйте, Владимир Семенович!
Он удивленно на меня воззрился и ответил также негромко:
– Здравствуйте!