– Ты пришёл, – говорю я и чувствую себя немного глупо, когда слышу себя со стороны.
– Я был нужен тебе. Ты так громко разговаривала всё утро, что я подумал, не надо ли вернуться в класс и посмотреть, что с тобой.
Мне неприятно, что он может читать мои мысли на расстоянии, но, видимо, его обещание заботиться обо мне вечно включает в себя и отсутствие личной жизни.
– Я не то чтобы шпионил за тобой, – извиняется он, – просто когда ты сердишься, то теряешь контроль над собой, и твои слова слышны так, как будто посреди леса стоит громкоговоритель. Тебе лучше?
Что-то тёмное проникает в его разум, опутывая всё туманом, который затуманивает моё зрение. Как будто он хочет скрыть какую-то мысль. И внезапно это заставляет меня обороняться.
– Зачем ты пришёл, Раймон?
– Я думал, ты будешь рада меня видеть.
– Не делай этого, тебе не идёт. – Он смотрит на меня так, словно не понимает, что я имею в виду. – Менять тему, чтобы избежать вопроса, – это слишком по-человечески для тебя.
Он сдувает свою чёлку, прежде чем ответить, и на секунду я забываю о тёмном тумане в его сознании, о папе, о круглом животе эльфийки, о бешеном сердцебиении её ребёнка и обо всём вокруг. Потому что я хочу оказаться прямо на пути его дыхания, гладить его черные волосы и потеряться в его объятиях, как несколько мгновений назад.
Как ни парадоксально, но голос Раймона разрушает очарование момента. Эльф-заклинатель, эльф, способный убедить пантеру отказаться от охоты и успокоить меня в самые тяжёлые моменты, нарушает чудесную, окутывавшую нас ауру.
– История повторяется, не так ли? Она напоминает тебе твою маму.
– Ты знал о моём отце? Ты знал, что сделала Арисия?
Упрёк в моём голосе заставляет Раймона недовольно скривиться.
– Лиам говорит…
– Лиам? Лиам тоже знает?
Я отстраняюсь от Раймона, и у меня ощущение, будто вокруг становится холоднее на пару градусов. Кажется, тепло уходит из меня с каждым его словом. Я знаю его голос, я знаю этот тон, которому так легко поддаться, и я не хочу, чтобы он использовал его сейчас.
– Нет, не отвечай.
– Как пожелаешь. Ты собираешься помочь Эвии?
– Не делай этого, Раймон. Не пытайся обмануть меня своим голосом.
Образ черноволосой эльфийки заполняет мою голову. Сейчас я беспокоюсь об Эвии даже больше, чем папа. Как бы я ни старалась её оттолкнуть, она уже проникла в мои мысли, и это меня пугает. Дышать становится всё труднее и труднее. Проходит сто лет, прежде чем я снова могу вздохнуть, будто мне приходится преодолевать невидимый барьер. Такое случалось и раньше. Когда я была с эльфами, Кина сказала, что это как-то связано с келчем, который замедляет сердцебиение, но я сейчас на расстоянии светового года от этих ягод.