Подобие асфальта заканчивалось как раз у последней остановки, так что я потопал пешком по так называемой грунтовке, которая в дождь наверняка превращалась в непролазную грязь. Шагая мимо разнообразных заборов, за которыми стояли видавшие виды домики частного сектора, я то и дело слушал, как дворовые кобели желали мне «доброго пути» своим отчаянным лаем. Стемнело, и на улице зажглись гудящие люминесцентные фонари, создавая на моем пути островки света. Судя по карте, на моем старом мобильнике, с потрескавшимся экраном и перетянутым по низу синей изолентой, идти мне предстояло еще два квартала. Жара, несмотря на заход солнца, выматывала, а тяжелый ящик с инструментами оттягивал руку. В окнах некоторых домов загорался свет, но многие темными проемами все еще ждали возвращения своих хозяев с работы. Дойдя до поворота на нужную мне улицу, я услышал жалобный скулеж, исходящий откуда-то из-за покосившегося забора, за которым виднелись развалины бревенчатого дома.
С самого детства я был неравнодушен к животным. Видимо, это единственное, что я унаследовал от родителей, ибо, по словам бабушки, я был совершенно не похож ни на мать, ни на отца. Я тащил домой все, что имело хвост, мяукало, скулило или чирикало. И звери, как ни странно, отвечали мне взаимностью. Ни разу в жизни меня не покусала собака, не оцарапала кошка, и не клюнул очередной вороненок со сломанным крылом или лапкой. Оставлять в доме фауну навсегда мне не разрешали, но всегда позволяли подлечить очередное несчастное существо и найти ему новый дом. Ну, или, если дело касалось птиц, выпустить их на волю. Спасибо Лизе, моей сестре, за то, что она всегда помогала мне в этом и с удовольствием распределяла выхоженных зверей по семьям своих многочисленных подруг. Так что, пройти мимо призывного звука, сжимающего в сочувствии сердце, я был не в силах.
Наметив подходящую дырку в заборе, я проник сквозь нее и очутился практически в дремучем лесу, настолько сильно заросшим был заброшенный двор. Пробираясь сквозь колючий кустарник и горы разнообразного мусора, я начал приговаривать вслух успокоительным тоном:
– Дружок, я иду! Малыш, ты где? Не бойся. Дядя Леня хочет только помочь!
Судя по стонам, я был не далеко от цели, но до сих пор не понимал, какая именно животинка издает эти жалобные звуки и где именно в этих зарослях она находится. Передо мной резко появилась темные, потрескавшиеся бревна полуразрушенной стены, и я начал протискиваться вдоль крошащегося фундамента в сторону открытых дверей погреба. Звуки явно исходили из его недр.