Григорий смотрел на девушку пристально, осознавая, где конкретно она права. Получалось – везде. Кира молчала, раздумьям не мешала.
Получив сообщение от Юнки: «Мы с Кирой готовим тебе ужин», – ощутил, что рабочие мысли выветрились напрочь, и, даже выстроившись плотной шеренгой у входа, все преступники Краснодарского края его бы не удержали.
Его ждала Кира. Хотя говорить «ждала» о процессе обитания этой женщины в его доме было слишком пафосно и безосновательно. Но она приезжала, надевала на босу ногу легкие валенки, которые они купили ей на Домбае, облачалась в микроскопические шорты и майку, включала стереосистему, которой пользовалась только она, и даже готовила ужин.
Ключи от дома он всучил ей еще тогда, в самом начале их отношений, когда она первый раз осталась у него ночевать. Пользовалась она ими нечасто. Гораздо реже, чем он хотел бы. Ему безумно нравилось, как она приходила. Не спрашивая, не предупреждая, сама по себе. И уходила, словно мираж, не оставляя следов. Не забывая своих вещей, не переставляя предметов. Он изо всех сил старался сохранить признаки ее пребывания в своем доме. Сфотографировал расческу и банку с кремом, которые однажды мелькнули в ее руках, и купил в точности такие. Разложил по дому резинки и заколки для волос так, как это было у Киры в квартире. Даже такую же пижаму, в которой она ходила по своему дому, нашел. Кира смеялась и радовалась его сумасшедшим поступкам, совершенно не свойственным Самбурову Григорию еще годовалой давности, который хладнокровно и безжалостно выметал все женские следы из своей машины, из своей жизни, в дом они даже не попадали. С Кирой все стало совсем иначе.
Он словно цеплялся за ниточку уплывающего в небо воздушного шарика в попытке привязать его к себе, но оставив нить достаточно длинной для простора, чтобы не смутить и не испугать шарик.
Он подсаживался на нее, как на наркотик, то желал упрятать сумасбродную девчонку, запереть, скрыть от всех, то радостно выставлял на пьедестал, любовался и хвастался ею. Он восхищался ее независимостью и непостижимостью, потом вдруг паниковал, вспомнив о ее удивительной способности находить приключения на свою дивную задницу.
Он приходил за полночь из УВД и заставал ее, попивающую на подоконнике чай, а на столе его ждал ужин. Кира никогда не говорила, что ждет его дома. Не обижалась, не ругалась, не упрекала и вообще не намекала ни словом, ни жестом, что ей чего-то не хватает или что-то не нравится. Казалось, она не знает, что такое претензии. А еще она не строила планов, не злоупотребляла местоимением «мы» и не увеличивала своего присутствия в его жизни.