– Володя опрашивал коллег и сослуживцев, несколько человек упоминали любовницу-парикмахершу. Чуть ли не со школьных времен, – медленно проговорил Самбуров, косясь на Киру, как на привидение. Уже не раз он становился свидетелем ее правильных выводов, казалось бы, из сплошных предположений. А привыкнуть не мог. Мурашки по телу разбегаться не переставали. – По фотографии – худая крашеная блондинка. Судя по сплетням, у нее даже ребенок от Андрея.
– О! Подходит! К ней я сама схожу. Хорошо?
Самбуров кивнул. А так как он продолжал смотреть на нее пристально, борясь с явным изумлением, Кира пояснила:
– Если к ней просто заявиться с корочкой, она много не расскажет. Скорее всего, за Андрея она на плаху взойдет, но не предаст и не вложит. А вот… если я схожу как… как… женщина, – узнаю больше… А знает она немало. Уверена, чтобы компенсировать свою вторичность в жизни Андрея, стремится быть в курсе его жизни, насколько только может.
Он остановил свой «Мерседес» рядом с машиной Киры. У крыльца УВД, как всегда, толпился народ, и Кира с Григорием сразу попадали в зону внимания, но, уповая на тонировку, Кира потерлась носом о щеку мужчины, легонько, словно крылышками бабочки, коснулась его губ:
– Пойдем вечером в «Беллини»? У них сезонное меню с клубникой.
– Куда хочешь, моя золотая.
Кира просияла и выскользнула из машины.
Если раньше Самбуров на ранний телефонный звонок просыпался с мыслью «Какого хрена меня будят в пять утра», то за последние полгода эта мысль сменилась на: «Какого хрена они звонят, Киру разбудят».
Впрочем, единственным человеком, который в пять утра страдал бессонницей, был его непосредственный начальник Вольцев Дмитрий Юрьевич, и просто так он не звонил.
– Вы официально в следственной группе, – сообщил он без приветствий. – Подчищайте здесь хвосты и выезжайте в Крым. На Киру Даниловну командировочные тоже выписывай. Зайди ко мне.
Вольцев отключил связь. Самбуров опустил мобильник в ворс ковра, не сводя взгляда с Киры.
Его красота спала, уткнувшись носом ему в подмышку, и даже не дрогнула, когда раздался звонок. Самбуров осторожно повернулся, устраиваясь поудобнее и наблюдая за ее безмятежным сном.
Она открыла глаза только через час и встретилась взглядом с замершим, словно античная статуя, Григорием. Он лежал, подперев рукой голову, и не сводил с нее взора.