И тут огненный шар взорвался, рассыпая фонтаны искр. Свет, беспощадно яркий, затопил все вокруг. Одни люди попадали на землю, стараясь прикрыть головы, другие, обезумев, бежали прочь, некоторые вдруг вспыхивали, как живые факелы, или просто падали замертво…
Страшно зарычал Киллх, но время его кончилось. Расступилась земля, и башня обрушилась сквозь нее. Так появился Аннун – обиталище проклятых душ.
Аливель покачала седой головой и тяжело вздохнула.
– С тех пор люди стали другими. Небесный свет, что они увидели в ту ночь, проник в их души, и они устыдились самих себя. Слуг Киллха убивали, как диких зверей, а бывало, они сами кончали с собой, не в силах больше жить под тяжестью совершенных грехов и преступлений.
– А что было дальше? – прошептала Вилма, жена деревенского трактирщика. Ее толстые щеки дрожали, глаза округлились от страха. Старая Аливель чуть улыбнулась в ответ, но маленькой Гвендилене в этой улыбке почудилось что-то жутковатое, нездешнее.
– Время идет, заживают раны… даже страшная расселина, в которую провалилась Стеклянная башня, постепенно закрылась. Лишь иногда в тех местах находят прозрачные камешки. Некоторые считают их драгоценными, но мудрые люди точно знают – это осколки Стеклянной башни! Ограненные, они сверкают и переливаются, но не приносят своим владельцам ничего, кроме горя, раздоров, безумия и смерти.
Она сдвинула седые брови и закончила спокойно и твердо:
– Жизнь человека полна страданий и потерь. Каждый стремится избежать их по мере сил. Люди боятся потерять имущество и близких, боятся болезней, смерти… Да много чего еще! – старуха невесело усмехнулась. – И все потому, что не знают, чего нужно бояться по-настоящему.
Она зачем-то опасливо оглянулась по сторонам и заговорила, понизив голос, почти перейдя на шепот:
– Бойтесь попасть в Аннун. Бойтесь этого больше всего! Там не светает и не темнеет, там всегда стоит сумрак, и по каменистым пустошам бродят неприкаянные тени. Им не дано ни уйти в свет, обретя спасение, ни возродиться в одном из миров, чтобы искупить свои грехи. Для них нет надежды… и нет участи страшнее, чем эта.
В доме все давно заснули, и старая Аливель отправилась восвояси, хлебнув доброго пива, что сварила мать, но Гвендилена не сомкнула глаз в ту ночь. Ей все чудился испуганный плач обреченных детей и злобный рык великана…