Правда, я – это единственный секрет, о котором никто не знает.
Мне нужно поскорее поставить свое вишнево-миндальное творение в духовку. Одно за другим я разбиваю четыре яйца в миску и перемешиваю. Воспоминание снова накатывает на меня, словно приливная волна. Внезапно я вновь оказываюсь там, в кухне промышленного масштаба в недрах тюрьмы…
Длинные хромированные рабочие поверхности были заставлены тарелками с обедом. Белый сухой багет с начинкой из куриного мяса, листа салата, огурца и чего-то очень подозрительного, что двигалось по салату. Желтая лампа на потолке мерцала, и этого было достаточно, чтобы свести человека с ума. Ее должны были заменить не раньше, чем через год. Я взглянула на свое отражение в серебристой тележке, которую мы заставляли тарелками и возили по корпусам. Я выглядела изможденной. У меня под глазами были синяки из-за многих долгих смен.
– Готовы, дамы? – спросила я. Слева от меня была женщина, осужденная за поджог и покушение на убийство, а справа – женщина, оказавшаяся в тюрьме за жестокое обращение с детьми. Современные кухонные помощницы.
Все случилось в мгновение ока, причем в буквальном смысле. Я давала указания Джейн Финч, а уже через секунду ей рассекли щеку. Мне казалось, будто все происходит в замедленной съемке. Сначала крови не было, кожа просто разошлась, обнажив бледно-розовую плоть и вены.
Джейн прикоснулась к лицу и спросила:
– Что это?
Я даже не успела бы ответить, кровь уже хлынула на стол. Она была повсюду.
Женщина уставилась на свои красные пальцы, ее тело задрожало. Глаза были выпучены от страха и шока. Я думала, что она сейчас потеряет сознание.
– Что происходит? – прошептала она.
Невредимая половина ее лица стала белой, как снег. Кровь брызгала по рабочей поверхности, заливая бутерброды.
– Господи! – воскликнула она. – А-а-а!
Джейн разразилась пронзительным криком. Один из надзирателей нажал тревожную кнопку на стене, а мы с другим надзирателем набросились на Кэрри Уэббер.
Кэрри Уэббер – одна из самых жестоких женщин-заключенных из всех, что я когда-либо встречала. Заключенные, надзиратели – ей было все равно, на кого нападать. Она целыми днями изготавливала оружие из всего, что попадалось ей под руку. Каждый вечер мы обыскивали ее камеру и неизменно находили смертельно опасные приспособления, изготовленные из доступных в тюрьме материалов. Заточки. Ножи, сваренные из пластика и бритвенных лезвий. Утром мы приходили снова и находили гарроту, сплетенную из туалетной бумаги и прочную, как веревка. Она всю ночь спала с ней под подушкой, планируя, на кого нападет в следующий раз.