Из открытого окна послышались гневные крики. По голосу угадал Дика Чейни. Прислушался – выясняли отношения.
Оглушительно бабахнул выстрел и из дверей, с безумными глазами выбежал первый лейтенант. На левом плече его багровело, расплываясь, мокрое пятно.
– Нападение на офицера! – крикнул он, хватаясь за кобуру.
«Бах, Бах!» – на его груди расплылись еще два пятна, пошатнувшись, рухнул на землю.
Джеймс выхватил верную Beretta M9 и крадучись пробрался к окну.
«Бах!» – хлестанул выстрел из открытого окна. Он почувствовал, как с него слетела широкополая «ковбойская» шляпа. Следующего выстрела он не допустил.
«Бах» – дернулся пистолет в его руках и изнутри караулки раздался крик боли…
Стрельба гремела до позднего вечера и в результате выжил сильнейший и хитрейший – Джеймс Вольф. Он провел ночь в окружении трупов бывших сослуживцев – только вытащил тела из караулки, а утром, собрав все продовольствие и экипировавшись, направился на юг, к людям. Авось как-нибудь договорится с ними.
Он переходил вброд реки, пересекал равнины, подымался на возвышенности и спускался вниз.
На третий день пути сравнительно ровная поверхность прерии перешла в более неровную и разнообразную, включая леса и холмы, и громадные долины, с роскошной растительностью. Правда тут встречались те же обширные, пустынные пространства, а на исходе дня на дым его костра набрели охотники-индейцы.
Поднырнув под направленный в шею жесткий, жалящий укол шпаги, девятнадцатилетний силезский дворянин – выходец из старинного славянского рода по имени Генрих, ударил навстречу. Шпага с противным капустным хрустом вонзилась в грудь мерзавца. Сигфрид фон Хохберг глухо вскрикнул, качнулся, из ослабевшей руки выпало оружие. На миг два взгляда: один – полный ненависти и другой – смертельного ужаса, скрестились. Фон Хохберг качнулся и рухнул на спину. Из тела погребальным крестом торчала вырванная падением из руки Вильчека шпага, по белизне рубашки медленно и потому особенно страшно расплывалось багровое пятно. Упавший был недвижим.
У Генриха Вильгельма Вильчека сердце лихорадочно колотилось, хотя по натуре он и не был чувствителен. Он отступил на шаг и застыл. Это был высокий молодой человек с благородным, бледным лицом. Длинные русые волосы почти до плеч, усы по мастерградской моде. Бледная кожа и аристократический вид юноши пользовались неизменным успехом у дам, что частенько мешало ему в жизни. Он всегда был безукоризненно одет и подтянут, предпочитая одеваться по-мастерградски. Вот и сейчас на нем были черные штаны из прочной ткани, называющиеся джинсы и белая рубашка с узорами по вороту. На плече краснело пятно.