Николай, который медленно закипал про себя и беспомощно оглядывался по сторонам в поисках спасения, которое ему, не иначе как из мести за двухдневный игнор, не спешили оказывать, мрачно подумал, что если бы он не знал сути истории, то с не меньшим удовольствием, чем сейчас, придушил бы Лену. Вместо того, чтобы перейти к сути, коллега описывала канву. Нагнетала напряжение, интриговала. «Вот только мы не в театре и не в кино, – продолжал негодовать внутри себя Николай, – объяснила суть и всё. Всё! Зачем эта пустопорожняя болтовня? Не говоря уже о том, что история знакома мне не хуже, чем ей.» И позабыв своё намеренье прикинуться мёртвым, Николай, у которого была фотографическая память, отчего он помнил много ненужной, единожды увиденной им информации, в том числе большие куски текста, перебил Лену:
– И не просто удалил, а сопроводил едким комментарием. «Вы, должно быть, умны, раз пришли к такой мысли. Однако меня печалит, что люди, которые достаточно умны, чтобы представить себе такое, недостаточно сообразительны, чтобы держать свой дурацкий язык за зубами и никому не говорить об этом, так как это важнее, чем показать себя умным, рассказывая об этом всем своим друзьям.» Но ты забыла, что уже в 2015 году свой запрет Элиэзер снял?
Лена удовлетворённо кивнула и с ещё большим воодушевлением продолжила:
– Но как видишь, идея продолжает и пугать, и воодушевлять, и сводить с ума. Даже у нас