– Да нет, бабка Аня не из мафии. Ей велели только передать сведения о стрелке. И всё.
– Ты тут при чём?
– Тут всё просто. Бабка Аня задолжала Таньке. Ещё летом. Вот ей и неудобно заходить. Она и подловила меня. Ну, всё ясно?
– Сколько? – спросил Бабухин.
– Что сколько?
– Задолжала бабка Аня тебе сколько? – Бабухин повернулся к Татьяне.
– Да тридцать тысяч, кажется, – пожала плечами Татьяна и смущённо улыбнулась.
Бабухин выгреб из заднего кармана брюк горсть купюр.
– Вот тебе пятьдесят, примерно, – выловил он пять десятитысячных из вороха мятых бумажек и протянул Татьяне. – С учётом инфляции. А ты, гражданка Света, дуй за бабкой и тащи её сюда.
Бабка Аня оказалась довольно древней, однако явно не выжившей ещё из ума, остроглазой и достаточно подвижной.
Поздоровалась, прошла в комнату, села на предложенный ей Татьяной стул, сказала, обращаясь к Бабухину:
– Спасибо тебе, соколик, избавил старуху от ярма-то. А ты, Татьянка, – она, не поднимаясь со стула, развернулась к стоявшей у двери Татьяне, – уж прости меня, разруху прогнившую. Я ведь и так и эдак кажной месяц прикидывала, разбрасывала деньжонки – ан нет, всё не ложится, как надобно. Всё ведь эвон как вздорожало. Несёт и несёт, сладу никакого нету. Да ещё и задёрживают пенсию-то. Моду завели. И в газетах-то о том пишут, сама видала, а он, Бориска-то, и не читат их, как будто. Думат, видно, что ежели его старуха-мать померла, то и другим старикам и старухам заживаться не след.
– Давайте, бабуля, к делу, – остановил её Бабухин.
– А что за дело-то, соколик? – откликнулась бабка Аня. – Я ведь так поняла, что без возврату деньги-то дал.
– О деньгах этих уже забыли, бабка. – Бабухин присел напротив старухи. – Ты мне о стрелке расскажи.
– А, стрелка! Стрелкой-то они называют переговоры по-доброму. Чтобы дело какое сладить без мордобою. Да ведь Светка, я так понимаю, всё уж обсказала. Так ли, нет?
– Что такое стрелка, нам, бабка, известно. И где и когда, тоже нам сообщили. Меня интересует, что это за типы, кто они и откуда. Чего они хотят, бабуля?
– Дак известно. Денег им надобно. Такой нонче порядок, – бабка Аня пожала плечами, – что ежели кто где уворует чего-нито, то должон с имя поделиться. Потому как – крыша. Так они называются. А не желаш делиться, пеняй на себя. И весь сказ.
– Серьёзный народ?