– Бандита, что ли?
– Да-да, бандыта! Звэр-бандыта!
Второй нетерпеливо махнул дулом пистолета.
– Давай! Ты входишь как ни в чём не бывало, а мы – за тобой. Давай-давай!
Литиков пожал плечами и направился к крыльцу, не уверенный, что поступает правильно.
А Бабухин и Андрей в это время, увлечённые схваткой, то метались по дому, то катались по полу, осыпая друг друга глухими ударами, рыча, хрипя, матерясь и охая. Бабка Аня, неоднократно опрокинутая в результате столкновений то с одним, то с другим из бойцов, взобралась, наконец, на печку и там затаилась, шепча молитвы.
– В фуфайке! – услышал остановившийся у порога Литиков выкрикнутое ему прямо в ухо.
И в полумраке прихожей разглядел, что тот, что в тёмной фуфайке, сидит на ком-то, лежащем на спине и дрыгающем ногами. И молотит кулачищами, словно пыль выбивает из перины. Тут будто что-то толкнуло Литикова вперёд (а может, его и действительно подтолкнули) – он подбежал к работающему кулаками бандюге и обхватил того правой рукой за горло. И повалился назад. Спустя какое-то время Литиков понял, что можно уже ослабить хватку.
Когда он поднялся на ноги, то был безмерно поражён не тем, что на бандите в фуфайке сидят, спина к спине, двое работающих яростно руками, а третий попинывает лежащего ногами, а тем сражён, что «бандит в фуфайке» – Бабухин.
Это что же получается? Получается-то что? Этот вопрос, родившийся в его голове, отчаянно пульсировал, однако ответа на него не обнаруживалось. Только неясное чувство вины вдруг наполнило всё существо Литикова.
Наконец один из кулачных бойцов обернулся к Литикову и бросил:
– Свабоден, дарагой.
– А… – произнёс Литиков и растерянно смолк.
– Ах да, благодарим за службу. Будешь в магазине, купи себе мороженку, – рассмеялся второй, поднимаясь на ноги.
Литиков взглянул на распластанного на полу Бабухина и увидел, что тот смотрит на него единственным не заплывшим окончательно глазом с ненавистью и презрением. И беззвучно шевелит губами.
– А-а-а! – завопил Литиков и бросился на обидчиков, однако его, ослабленного чувством вины, без особого труда вышвырнули на улицу.
По тропинке, неровно пересекающей реку, Литиков семеняще бежал к дому Татьяны, а в голове крутилась идиотская фраза с рекламного плакатика: «Пожми руку старому другу».
– Пожми руку старому другу! Пожми руку старому другу! – с этими криками Литиков вбежал в дом Татьяны.