Я покачиваюсь, глядя в окно, и вяло думаю, что надо бы заказать себе карманную сигнализацию, я видела такие в сети. Захожу в приложение, смотрю цену – триста пятьдесят. Немного, но для меня ощутимо. С тех пор, как мы переехали в этот дом, Алена перестала давать мне деньги, кроме тех, что на проезд. Раньше она переводила бабушке, а та давала мне. Потом она велела мне оформить карту и стала скидывать деньги на нее. Теперь вообще ничего.
Борис постоянно долдонит, типа нужно экономить, мы же дом купили! Она соглашается. А что она скажет? Она же не работает, сидит с Любомиром – думает, что всё, она своему Боречке по гроб жизни обязана. Раньше она хорошо зарабатывала, а теперь что? Полная зависимость, почти рабство, блин. Я даже не пойму, где ее машина, у нее же была, а теперь нет. Продали, наверное. Никогда не буду вот так, как она. Ненавижу то, что сейчас от них завишу. Но сигналку, наверное, надо купить.
В автобус все-таки набивается прилично народу. Я проталкиваюсь, выхожу на своей остановке и смотрю на время в телефоне. До уроков еще почти час. Ничего, лучше подождать в холле, чем мешать сладкой парочке общаться на кухне и потом еще сидеть в машине с Борисом. То есть дядей Борей – все время забываю, как его нужно называть…
Смотрю на малышей – первый или второй класс. Какие они все-таки маленькие, удивительно, что такие крошки уже ходят в школу. Странно, что я была такая же малявка. Я плохо помню свою первую линейку. Помню, что нам дали шарики, бабушка потом повела меня в парк, и мы прокатились на колесе обозрения. «Чтобы запомнилось», – сказала она. Колесо и запомнилось, а школа нет, не особенно. Вообще весь первый класс я боялась. Мы все боялись: и Настя, и Кирилл. Такая классуха у нас была – ужас. Это всё Настина мама. Она разведала, что замечательный учитель набирает первоклашек, и сказала бабушке. Я думаю, ей было удобно, чтобы мы попали в один класс и держались вместе. Мы и попали, только в другом смысле. Я давно заметила, что учителей оценивают как-то странно, не как других людей. Если обычный человек разговаривает с ребенком ледяным тоном, обзывает его и наказывает из-за всякой ерунды, это очень плохо. А если так делает учитель – все нормально, детям нужна дисциплина, а как же еще. Бред. Ну, это я сейчас понимаю. Тогда мы думали, что это нормально, когда учитель рвет тетрадь, если ты написал не на той строчке. Вообще, если творится не пойми что, а все ведут себя, как будто всё в порядке, ты начинаешь думать, что это с тобой что-то не так. Хорошо, что хоть потом всё становится на свои места. А тогда бабушка вздыхала, качала головой, но перевести меня в другой класс не решалась. И потом, я не просилась в другой класс, я же с Настей вместе хотела. И с Кириллом, если уж честно.