У Матвея на пруду, сразу под косогором, ближе к дамбе, было излюбленное место – удобная полянка с пологим подходом к воде. Тут было не слишком глубоко и не слишком мелко. По правую руку рос большой, раскидистый куст тальника, по левую – рогоз. На машине сюда подъехать было нельзя, поэтому заезжие рыбаки тут не останавливались, а местные мужики на этот пятачок тоже почти не ходили, привыкнув к тому, что здесь чаще всего сидит с удочками Матвей. Некоторые так и называли эту полянку – «Матвеево место».
Когда старик пришёл на берег, солнце поднялось уже довольно высоко. Было тихо, лишь за спиной, в березнике, трещали дрозды да насвистывали пеночки. Свежая поросль рогоза только-только набирала силу, и сухие, островерхие прошлогодние стебли торчали поверх молодых зелёных побегов.
Каждый год, приходя на первую после зимы рыбалку, Матвей чувствовал волнение. С одной стороны, ему хотелось поскорее забросить в воду снасти – как-никак, а всю зиму ждал! – но, с другой, он сдерживал себя, оттягивая этот момент, чтобы посильнее прочувствовать его, запомнить, успокаивал себя, говорил, что рыбалка, дескать, никуда не денется, всё лето ещё впереди, так что…
Сняв со спины рюкзак, Матвей положил на траву удочки и подошёл к тальниковому кусту. В прошлом году осенью он закатил сюда под ветки сосновый чурбак, который уже несколько лет служил ему стулом. Чурбак был на месте, и старик, стряхнув с него налипший мусор, выкатил его обратно на полянку и поставил под солнце – обсыхать.
Не спеша собрав одно удилище, Матвей аккуратно размотал с мотовила собранную снасть – леску с гусиным пером-поплавком, грузилом и крючком – и прикрепил её к кончику удочки. Не одевая на крючок червя, закинул в воду, проверяя глубину, и только тут заметил, что прошлогодних тычек, на которые он клал удочки, на месте нет – наверное, весной их утащил лёд. Матвей достал из рюкзака складной нож, вырезал из тальника рогатинки, вошёл, насколько позволили сапоги, в воду и крепко воткнул новые подставки для удилищ в илистое дно. Вышел, посмотрел – не понравилось. Опять зашёл в воду, выдернул тычки из вязкого ила, воткнул заново. Повертел головой – вроде, нормально.
Собрав второе удилище, Матвей ещё раз промерил глубину, насадил на крючки червей и, пробормотав себе под нос: «Господи благослови», закинул снасти в воду. Положив удилища на подставки, он достал полиэтиленовый мешочек с пшённой кашей, сваренной им вчера на прикорм, и, ухватив кашу в горсть, бросил комок к одному поплавку, затем к другому и только после этого, вымыв руки, сел на сосновый чурбак – ждать.