Солнце хоть и поднялось высоко, однако воздух как следует прогреться ещё не успел. От воды тянуло холодной сыростью, и Матвей, поёжившись, поднял воротник брезентовой куртки. Почувствовав голод, он расстелил на влажную от росы траву старый номер «Знамёнки», достал из рюкзака мешочек с едой и выложил его содержимое на газету. Отрезал несколько кусочков сала, почистил яйца и стал с аппетитом есть, макая стрелки батуна в соль и одновременно приглядывая за неподвижно стоявшими поплавками.
Утолив голод, старик прибрал остатки еды обратно в рюкзак, вынул поочередно из воды удочки, проверил, на месте ли насадка, и забросил заново.
– Ну давайте… – тихонько сказал Матвей, снова усаживаясь на сосновый чурбан и отряхивая с бороды застрявшие в ней крошки. – Я позавтракал, сейчас вы завтракайте.
На этот раз долго сидеть на месте не пришлось. Поплавок, стоявший ближе к рогозу, дёрнулся раз, другой и как-то несмело пошёл в сторону, медленно погружаясь в воду. Старик, хоть и ждал этого момента, но всё же несколько растерялся. Вскочив на ноги, он быстро схватил удилище и резко подсёк. Леска натянулась, пошла к траве, но сопротивление было недолгим, и Матвей быстро вытащил из воды серебристого карасика размером с ладошку. Пытаясь освободиться от крючка, рыбка била хвостом, прыгала на траве, но старик аккуратно накрыл её ладонью.
– Тихо, тихо, – пробормотал он. Сердце у него радостно колотилось. – Тихо. Ты уж извиняй, но поймал я тебя, так что…
Сняв карася с крючка, старик вынул из рюкзака садок и положил в него рыбку. Опустив ячеистую корзину в воду, он сел на чурку и облегчённо вздохнул:
– Ну, слава тебе господи, хоть обрыбился. Не зря пришёл.
Насадив на крючок свежего червя, Матвей опять забросил удочку. Минут через пять снова клюнуло и он вытащил второго карася, чуть крупнее первого, затем ещё одного, и ещё… Потом подбросил новую порцию прикормки. Настроение у него улучшилось.
Вскоре потеплело и старик даже расстегнул куртку. Через некоторое время с воды подул лёгкий ветерок и по поверхности пруда пошла мелкая морщинистая рябь. Поплавки, доселе ровно стоявшие красными маячками, стали подпрыгивать на волнах. Впрочем, поклёвки, которые стали более-менее регулярными, были хорошо видны и на ряби. Глаза только сильнее уставали следить за поплавками, да ещё стали слепить солнечные блики на воде.