– Знаю, что помешаю, заранее прошу прощения, – подсаживаясь к ней, начал Кауров.
– Это Дашка, из-за нее все.
– Кто такая Дашка? – спросил он, с невольной завистью глянув на бутылочку.
– С Валентином работает. Сначала за отцом его бегала, потом на него переключилась.
– За его отцом?
– У отца риелторская фирма, «Твой дом» называется, может, слышали? И Валентин там работает… работал… И Дашка… Вчера у них день рождения фирмы был, пятнадцать лет. Зал в ресторане заказали.
– А вы были у мамы?
– А я как чувствовала! – всплеснула руками Баркова.
– А у мамы что делали? Где мама живет?
– В Тамбове, всю ночь ехала… А что я там делала? Поссорились мы с Валентином, он у меня с характером… И я такая же…
– Значит, Даша?
– Отца в могилу свела, за сына взялась.
– Отца свела в могилу?
– Василий Михайлович в прошлом году умер, инфаркт. Шестьдесят восемь лет, возраст.
– А Валентину сколько?
– Двадцать восемь… Василию Михайловичу сорок уже было, когда он родился, и Ольге Дмитриевне было не меньше. Василий Михайлович как-то проговорился… – Баркова тихонько щелкнула пальцем по горлу и приложилась к бутылке. Сделав глоток, продолжила: – Про искусственное оплодотворение говорил. Потом просил, чтобы я Валентину не говорила. Ну я-то, конечно, молчала…
– У Даши был роман с Василием Михайловичем?
– Да как роман… Ольга Дмитриевна года три как умерла, горевал он очень, но Дашка настырная. Точно не скажу, но что-то у них было… И с Валентином было!.. Баба она красивая, муж знает, что гулящая, а разводиться не хочет. Да и зачем ему? Он же дальнобой, одна семья здесь, а другая там…
– Муж ее сейчас где?
– Я откуда знаю! Я что, бегаю за ним?
Кауров и сам бы мог заняться подозрительной Дашей и ее мужем, но ему нужно описывать место происшествия, а это процесс долгий, настолько же творческий, насколько и трудоемкий. Некогда ему гоняться за подозреваемыми, да и ни к чему, когда есть уголовный розыск.
Пятница, 20 мая, 16 часов 35 минут
Взгляд умный, черты лица мягкие, но мужчина делал все возможное, чтобы убить в себе признаки интеллекта. И старался казаться грубым. Грозно хмурил брови, делая стеклянные глаза, играл желваками, агрессивно выдвигая вперед нижнюю челюсть. И одежда у него в жестком стиле, кожаная косуха, футболка с черепами, джинсы милитари, ботинки с тупым твердым носком. Неудивительно, что на допрос его доставили в наручниках.