– Да провалилась я уже, провалилась, – снова закричала я, – так глубоко провалилась, что встать не могу! Мне кажется, даже землю под собой продавила!
Воробей приземлился рядом и с укором сказал:
– Ну что ж ты! Я так надеялся!
– Мяяяя-у, – продолжала кричать я.
Воробей, прищурившись, внимательно смотрел на меня.
– А все же странно получается, – сказала я, немного успокоившись. – Махала своими лапками так же, как ты: сначала сверху вниз, потом наоборот. Только ты летаешь, а я падаю.
– Мало тренировались, – уверенно сказал воробей, – надо еще. Попыток десять-пятнадцать минимум. Тогда точно полетишь. Ну, и завтра еще повторить.
– Хорошо, только давай я теперь пониже залезу, а то падать очень больно.
– Лучше бы, конечно, повыше, – сказал воробей, – ведь чем выше поднимаешься, тем меньше нас тянет к земле. Там, наверху, летать-то легче!
– А ты не обманываешь?
– Нет, конечно. Мы же друзья! А друзья друг другу говорят только правду.
– Точно!
Я снова залезла на ветку, но все-таки уже пониже, и снова попыталась полететь. Но почему-то снова упала на землю. Потом еще и еще раз. Вскоре сил подниматься у меня уже не было.
– Может, я толстая, и мне надо похудеть? – спросила я у воробья.
– Да, пожалуй, – отвечал воробей. – Ты, в общем, действительно, наверно, немного не той комплекции. Тебе бы недельки две не есть, и тогда точно полетишь. Ну, давай продолжим.
– Не могу больше. Все болит!
– Тогда завтра. Приходи на это же место. Буду тебя ждать. Может, еще стихов за это время насочиняешь.
– Что-то мне уже больше не хочется. Учиться летать. А сочинять я и дальше буду!
– А как же воробьи, которых ты съесть хотела? Синички там, голуби, скворцы…
– А пусть летают! Пусть живут!
– Ну, то-то же. И запомни, – поучительно сказал воробей, – не трогай наше племя! Ешь что-нибудь другое! Мы, воробьи, для тебя невкусные. И просто так в лапы тебе не дадимся!
– Так ты специально меня на самую высокую ветку поднимал, чтобы я больней упала и чтобы расхотела учиться летать? Чтобы я… разбилась?
– Конечно, – прочирикал воробей очень спокойно.
– А я про тебя еще стихи писала! Как ты мог так меня обмануть!?
– А как ты могла захотеть меня, твоего друга, съесть?
– Не тебя.
– А какая разница. Я тут, перед тобой, за всех воробьев ответ держу. Всех защищаю.
И воробей улетел. А я осталась лежать одна, на холодной сыроватой земле, посреди большого двора, уставленного машинами.