Я оставил идею быть сдержанным и благородным, заменив ее на принцип «тебе можно все, ты заслужил самых острых ощущений и самой сильной страсти. Они все ненавидят тебя. Когда мир восстал против, ты не должен любить его и дорожить им. Не приноси в жертву свое наслаждение, не подставляй себя под удар».
Я с жадностью набросился на все, что окружало меня: знания, эмоции, ощущения. Я был свободен и бессмертен, а впереди терпеливо ждала целая вечность. Безнаказанность была моей главной силой, но в то же время и слабостью. Я глотал книгу за книгой, изучал каждый вздох, пропускал через себя каждое ощущение. Я трепетно внимал тому, что видел ежедневно: местам, людям, природным явлениям. Я пообещал себе облететь весь мир и своими глазами узреть его чудеса.
Я пытался понять, в каком году нахожусь, я изучал время по лицам и глазам, по волосам женщин и струям прозрачной воды из фонтана. Я наблюдал за тем, как бродит вино и как солнце клонится к закату, поджигая океан. Я считал свои вдохи и шаги, чертил углем «заборчики» на свитке. Я смотрел на то, как отчаянно бегут куда-то толпы людей и как жутко им при мысли опоздать в могилу.
«Наверное, они бегут потому, что их гонит время. А мое время застыло. Я, как мертвая рыба в море, кишащем жизнью. Как же я завидую им. Время заставляет их ценить то одно, то другое. А я не ценю ничего, все для меня – лишь игра без правил и победителей».
Я бродил от одного дома к другому, постоянно заглядывал в лица проходящих мимо людей, как бы спрашивая: «Как мне умереть? А вы не знаете, милая дама или благородный муж?». У них было то, в чем так неистово нуждался я, но отобрать не мог. Моя сила позволяла достать все на этой планете: деньги, власть, славу, даже любовь и здоровье, но отобрать возможность закончить эту жизнь у меня не получалось. «Хотите я отдам вам все это? – думал я при виде полководца, который пообещал императору завоевать мир и гнал свои войска на встречу со смертью. – Я отдам вам всю силу, вы станете великим властителем и до конца жизни не будете нуждаться ни в чем, а взамен вы даруете мне то, что отдаете тысячам своих воинов каждый день!».
Триста лет я потратил на то, чтобы осмотреть Азию, сто лет бродил по бескрайним лесам через весь материк в Европу, в которой провел еще двести лет. В каждом городке или ветхой деревеньке я видел что-то новое, но все равно в моей памяти они сливались в однообразный поток. И в какой-то момент странствия перестали откликаться эмоциями в моей душе. Я не заметил, когда переступил черту, разделяющую меня на грани надежды и меня на грани отчаяния. Стало трудно даже дышать и моргать. Ненависть в душе, которую я долгими годами пытался укротить, вырывалась с тройной силой.