– Стоп, – я прервала его пылкую речь, замечая, каким фанатичным огнем горели глаза. – Тебя Элкай подослал?
Эдгар заморгал и заметно сглотнул, после чего кивнул.
– Не напрямую. В смысле, не он отдал приказ, но… – рыжий совсем заболтался.
Мое терпение подходило к концу. Дабы не выбить из него ответы силой, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, а потом положила руку ему на плечо и размеренным тоном спросила:
– Кто отдал приказ, Эдди?
Услышав свое имя в уменьшительно-ласкательном виде, парнишка перестал тараторить и кивнул.
– Мистер Хантер отдал приказ, когда разговаривал со мной.
– Это случилось, когда вы шли сюда?
– Д-да.
– Хорошо, Эдди. – Я убрала руку и, поднявшись, направилась в коридор. Находясь в дверном проеме, бросила через плечо: – Можешь тут отдохнуть, пока не закончится потоп. И перестань трястись – я тебе ничего не сделаю.
– Понял! Спасибо, миссис Бэйтс! – услышала я радостный голос Эдгара.
Я заметила дверь и выбрала ее первым объектом исследования этого жилища. Помимо гостиной, здесь была кухня и комната с компьютером. Я прошла дальше и оказалась в спальне с огромнейшей кроватью. Та была настолько большой, что моя челюсть невольно покинула свой привычный уровень обитания, болтаясь в районе колен. По бокам расположились прикроватные тумбочки, а у дальней стены, на всю ее длину, стоял шкаф.
Я прошла к кровати, скинула кроссовки и легла ровно посередине, уставившись в потолок.
Хотелось побыть одной и все хорошенько обдумать. А точнее – положение Мэлвина в Хэйвене. Отдельное убежище под кодовым замком, наличие редкой и дорогой техники, а также влияние. Удивительно еще и то, под каким именем он тут известен.
Он сказал, что прибудет вскоре после нас. Вот тогда я его и расспрошу, а пока…
Пока мне не дает покоя мысль: зачем мистеру Хантеру следить за мной? Боится, что я натворю бед? Или, может, проверяет, не шпионка ли я?
От таких размышлений из груди вырвался нервный смешок, переросший в истерический смех.
Когда я успокоилась и вытерла слезы, то поняла, что градусы ударили в голову. Видимо, в этом и есть плюс холодного шампанского – трезвый, пока не согрелся.
Веки налились свинцовой тяжестью, а в голове впервые стало тихо: ни болезненных воспоминаний, ни тревожных мыслей. Я наслаждалась тишиной, и это было прекрасно.