– Ну, ты чего, Шарик, ерепенишься? А? – спросил он пса через полуоткрытое окно.
С противоположной стороны машины надломленный женский голос окликнул пса:
– Дымок! А ну-ка, поди сюда!
Пёс весь как-то осел и вильнул хвостом. Евгений Фёдорович глянул в сторону, откуда шёл голос, и увидел непонятное создание, направляющееся от кустов к дому ему наперерез. В руке это чудо природы, как он догадался, держало помойное ведро.
Издалека в лохматой кофте и с взъерошенной головой оно напоминало помятого воробья. Но когда оно перешло дорогу и встало рядом с Дымком, припугивая его ведром, Палашов понял, что оно не имеет ничего общего с этой птичкой. Причёска, правда, как у лешего, но подбородок точёный. Синие выцветшие тренировочные штаны с вытянутыми коленями нелепо свисли с него. Лицо, девичье, между прочим, лицо, почти скрытое пшенично-серыми волнистыми нечёсаными волосами, было бледно, глаза впали, веки красноваты. Девушка смотрела на него с некоторым безразличием. Он приблизился к приоткрытому окну.
– Нехорошо встречать гостя пустым ведром, – заговорил Палашов со смешком в голосе.
– Я вас не знаю. Вы какими судьбами к нам?
Дымок потерял здесь всякий интерес и отправился шарить по кустам. Девушка выпустила из рук ведро, и оно с грохотом упало. Палашов решил выйти из машины. Когда возвысился на целую голову над собеседницей, он представился:
– Евгений Фёдорович Палашов, следователь. Это Спиридоновка?
– Да.
– Слыхали, у вас тут парня убили?
– Мила, – она протянула ему холодную руку, которая при пожатии утопла у него в пальцах. – Вы приехали расследовать убийство Ванечки?
Она произнесла его имя так трепетно и горько, что у Палашова похолодело в позвоночнике.
– Да. Но у меня есть одна проблема. Вы не знаете, где бы я мог пожить тут пару дней?
– Очень знаю. Ради Ванечки поживите у нас.
– Это удобно?
– Если вы действительно хотите прожить здесь пару дней… Вам будет у нас удобно. Мы вдвоём с мамой. Места у нас навалом.
– Ещё один вопросик: куда бы мне пристроить мою железную лошадь?
Он обернулся на «девятку». Девушка задумалась на минутку.
– Гм… Пожалуй, найдётся ей стойло. У нас в саду. Да, загоняйте…
Евгений Фёдорович огляделся по сторонам. Вечерело. Листва деревьев приобрела мягкий цвет, приятный для глаз. Сарайчик по ту сторону дороги уныло подставил бок лучам лениво сползающего солнца. Через выкошенную лужайку за сараюшкой толпились тёмные стволы, сплетённые ветвями. Где-то в них вздыхала невидимая птица. Яблочный дух со стороны садов напоминал о крадущейся осени. Август.