Нулевой класс располагался в том же помещении, где была группа моего детсада. Все мои одногруппники учились со мной. На стены повесили старые плакаты с комбайнами и советскими трудовыми лозунгами. Впервые я увидел профиль Ленина.
Мне нравилось, что половину дня мы сидели за партами, а потом шли в спортзал разминаться. Я там часто забирался по лестнице на узкий подоконник под потолком. Согнув спину, смотрел в узкие форточки, пока меня не просили слезть оттуда.
Из всех предметов мне не нравился лишь английский язык. Меня раздражали транскрипции и слоги, которые читались по-разному. После одного из таких занятий мне стало обидно, что я ничего не понимаю, и, забившись за трубу в раздевалке, я успокаивал себя мыслью, что вечером посмотрю «Спокойной ночи, малыши». Однако жизнь в школе открывала особый мир, где у меня была своя роль: теперь я приходил домой с историями, словно взрослый, вернувшийся с работы.
К этому времени, как и обещал отец, я перестал быть центром вселенной. Теперь на меня возлагалась ответственность смотреть за младшим братом. От злости я показывал ему голый зад, пока никто не видел. Потом осознал, что роль человека, которому доверяют опеку, интереснее, чем роль опекаемого. У меня появилась частичка власти взрослых.
Из нулевого класса нас перевели сразу во второй. Теперь я стал самостоятельно ходить в школу. Соседняя группа сверстников в это время именовалась первым классом. Видя их на прогулке, я чувствовал себя взрослее, а разница была лишь в эфемерной цифре. В среднюю школу все пошли в один год: они из третьего, а мы из четвертого класса.
На восьмой день рождения мама мне подарила «Энциклопедию для маленьких джентльменов». Эта книга еще больше открывала мне взрослый мир. В ней содержалось много познавательной информации, как правильно вести себя в обществе. Только одна часть оставалась мне недоступна – бабушка заклеила прозрачной клейкой бумагой главу о сексе. Терзаемый интересом, я все же не решился ее вскрыть.
В тот год во мне начали просыпаться половые инстинкты. Впервые я ощутил это, когда смотрел фильм «Бэтмен и Робин». Ума Турман появилась на экране в обтягивающем зеленом костюме ядовитого плюща, и во мне возникло непонятное будоражащее чувство. Я попытался спросить у мамы, нормально ли испытывать что-то подобное. Она меня не поняла – подумала, я говорю с ней о сюжете.