а если нет?».
Огромная волна сомнений, словно песчаная буря, захлестнула мой разум. На лбу выступили холодные капельки пота.
Набрав воздуха в легкие, я заставил сердце биться медленнее, а затем перевел взгляд на Сему:
– Как и когда ты об этом узнал?
– Я… я шел на базарную площадь, чтобы выяснить – кто и сколько может мне заплатить за Анум, – при упоминании жены он слегка покраснел. – Направляясь к Западным воротам, я увидел небольшую толпу возле дома корзинщика. Ну… то есть… возле того, что от него осталось. Крыша полностью обвалилась и… – здесь Сему на секунду запнулся, переводя дыхание, – в общем, люди кричали, мол, что произошло? как это случилось? зовите стражу! Я решил не терять время и предупредить тебя.
Нечто промелькнуло в голове, когда я выслушивал этот короткий монолог друга. Некое воспоминание, которое казалось крайне важным. Однако мой взбудораженный разум не позволил памяти уловить его за хвост. Оно промелькнуло и исчезло так же быстро, как полевка в высокой траве.
Отвлекшись на собственные мысли, я не сразу сообразил, что Сему обращается ко мне:
– …будет?
– Прости, что ты сказал? – переспросил я.
– Ты ведь знаешь, что с тобой будет, да?
– О чем ты? – прохрипел я, хотя прекрасно понимал, куда он клонит.
«Если строитель возвел для человека дом, оказавшийся настолько непрочным, что он развалился и стал причиной смерти его владельца, то наказание такому строителю – смерть».
Так звучит один из тех законов, что оставил нам Великий царь Хаммурапи[3]. Да хранят боги его душу.
– Ты построил для него эту хижину, а на следующую ночь она развалилась, будто над ней буря пролетела.
– Это не моя вина, – твердо ответил я.
«Я верю в это. Или я просто хочу в это верить?».
Сему сочувственно посмотрел на меня:
– Понимаю. Но, ты же, не можешь за всем уследить…
– Никаких «но»! Я все сделал, как надо! Крыша не могла обвалиться. Просто не могла! Да и вообще, что ты говоришь? Я не уследил?!
Сему глядел на меня взором царского писца, от которого утаили часть налога.
– Не смотри на меня так! Это не я!
– Конечно, не ты, – быстро поддакнул он, хотя весь его вид говорил об обратном.
Я выпрямился и, больше не обращая на него внимания, вернулся в хижину. Подождав, пока глаза привыкнут к сумраку, отыскал кожаные сандалии. Они валялись в пыльном углу рядом с инструментами. Спешно натянул их на ноги.