Она не сомневалась, что Лазарь не мог никого обидеть. Сомнительной была ужасная история о том, что он убивает свиней. Но Мэриголд не верила в это. Она знала, что Лазарь не мог убивать свиней, по крайней мере, не тех, с которыми он был знаком.
Он умел вырезать чудесные корзиночки из сливовых косточек, делать сказочные дудки из бересты и всегда знал правильное лунное время, когда можно выполнять то или другое. Она любила беседовать с ним, хотя, если бы мама или бабушки узнали, о чём они иногда говорят, то строго-настрого запретили бы эти беседы. Потому что Лазарь, который твердо верил в существование фей, ведьм и привидений всех сортов, жил в каком-то своём романтическом мире, приводя Мэриголд в восхитительное содрогание своими небылицами. Она не верила в них, но приходится же верить в то, что произошло с самим Лазарем. Он видел свою бабушку в полночь, стоящей возле его кровати, в то время как она находилась в сорока милях отсюда. А на следующий день пришло известие, что пожилая леди «померла».
Ночью Мэриголд рыдала от страха, когда мама забрала лампу из её комнаты.
«Ах, мамочка, не пускай сюда темноту… не пускай темноту. Ах, мамочка, я боюсь этой большой темноты!»
Прежде она никогда не боялась спать в темноте, мама и Младшая бабушка не могли понять, что произошло. В конце концов они пришли к компромиссу, оставляя свет в маминой комнате и не закрывая дверь. Чтобы попасть в комнату Мэриголд, нужно было пройти через мамину комнату. Смутный, золотой полусвет был уютен. Если бы какие-то люди пришли и встали возле кровати в полночь – люди, что живут в сорока милях отсюда – можно было, по крайней мере, разглядеть их.
Иногда лунными вечерами Лазарь играл на скрипке в саду, и Мэриголд танцевала под его музыку. Никто не умел играть на скрипке лучше Лазаря. Даже Саломея завистливо признавала это.
«Словно ангел, мэм, именно так», – говорила она с торжественной неприязнью, слушая волшебные мелодии в исполнении невидимого музыканта в саду. – И только подумать, что этот безалаберный французишка умеет так играть. Мой хороший трудолюбивый брат всю жизнь учился играть на скрипке, да так и не научился. А Лазарь делает это безо всяких усилий. Почему мне почти всегда хочется танцевать под его музыку?»
«Должно быть, это чудо», – сказал дядя Клон.