– Да сядь ты, я не кусаюсь, не бойся! – рассмеялся парень, стряхивая пепел в урну.
Вероятно, ему стало жаль смотреть, как я, изображая цаплю, стою на одной ноге, коленом другой поддерживая сумку и рискуя, потеряв равновесие, грохнуться. Я почти рычала, ругая собственную забывчивость, ведь карточка никак не находилась. Готова была рвать на себе волосы.
Пожалуй, можно и присесть. На другой край лавки. Так удобнее будет искать. Не съест же он меня?
Оторвалась от сумки и посмотрела на незнакомца. Бесконечные ноги в черных джинсах, сигаретный дым, плотной серой струей вырывающийся из напряженных губ и взгляд. Пронзительный, испытующий взгляд сине-зеленых глаз, смотрящий прямиком тебе в душу. С ресницами длинными, пушистыми, делающими лицо немного наивным, как у ребенка, но почему-то ужасно притягательным.
Да уж. Было в нем что-то такое, немножко растерянное, смущенное и приветливое. И на этой скамейке возле универа он уже не смотрелся таким чудиком.
А была, не была!
Делая вид, что не замечаю парня, и гордо задрав подбородок, я плюхнулась на противоположный край скамьи. Вытянула ноги, глядя, как сигнальная лента бело-красного цвета пляшет на ветру, зацепившись за ветку акации. И вдохнула легкий весенний ветерок, налетевший вдруг со стороны незнакомца и принесший с собой пряный запах его туалетной воды и что-то такое неуловимое…
Что это? Похожее на… растворитель? Лак? Хм. Будто где-то поблизости делают ремонт. Поставила сумку на колени, открыла шире и хотела повернуться полу-боком, чтобы скрыть содержимое от сидящего в метре нечаянного соседа. Шевельнулась и ощутила что-то странное.
Не поняла. Повела плечом. Еще раз. Пальто намертво прилипло к сидению. Хотя нет, не намертво. Медленно, со звуком «кх-кхх», оно отклеивалось от скамейки. Чувствуя, что шок от осознания произошедшего вот-вот сменится настоящей истерикой, я перевела взгляд на парня.
Эта сволочь тихо хохотала, прикрыв глаза. Он дрожал всем телом, силясь не заржать в голос и осыпая пеплом недокуренной сигареты собственные джинсы. В моей голове пронеслось все: сигнальная лента, оборванная и болтающаяся на дереве, запах краски, донесшийся откуда-то поблизости и это лицо напротив: растерянно-наивное. И слова: «да сядь ты».
Покрываясь пунцовыми пятнами от злости, я произнесла: