После упоминания о Грыничкине я, конечно, был не в состоянии сохранять полное хладнокровие и прежнее присутствие духа. Однако я все еще планировал принять ванную, а после уже готовиться ко сну. Желая задобрить кусачее существо, я тут же разлил еще горячее варенье в несколько голубых блюдец из сервиза покойной хозяйки. Одно блюдце я оставил в теткиной спальне, другое на кухне, еще одно в прихожей и, наконец, в углу гостиной, где собирался провести ночь.
Я снова разделся, накинул на плечо полотенце, но по пути к ванной остановился посреди коридора с чувством тревоги. Свет горел во всех комнатах, в гостиной работал телевизор, и все же ощущение дискомфорта не покидало меня. Для верности я вернулся в гостиную, взял нож и вместе с ним отправился в ванную. К моему удивлению с потолка здесь больше не капало, хотя мокрое пятно оставалось на месте.
Закрывшись на щеколду, я оставил нож на стеклянной полке под зеркалом, затем залез в ванну, включил душ, отрегулировал воду и намылил голову шампунем. Внезапно холодная вода отключилась, меня обдало кипятком. С криком я отпрыгнул назад, поскользнулся и едва не сломал себе копчик. Со злостью, в пене, матерясь, я отключил воду и тут же замер с полуоткрытым замыленным глазом. Где-то там, за дверью, в квартире, что-то глухо падало, бегало, затихало и снова бегало.
– Гадство… – сказал я очень тихо потому, что мне было страшно.
Медленно и осторожно я вылез из ванны, вытер пену полотенцем, натянул трусы, взял с полки нож и, скрипя сердцем, отодвинул щеколду на двери.
Все звуки в квартире сразу стихли.
С тонким жалобным писком дверь отворилась в темный коридор. Свет отрубился во всех комнатах, кроме ванной.
Прежде, чем выйти наружу, я с неким подобием мужества изрек в пустой коридор:
– Оставь меня в покое! Слышишь? Я тебе варенья налил! Чего еще надо?
Собственный голос слегка приободрил меня. Нож в руке не казался таким уж страшным оружием, однако лучше с ним, чем без него. Пользуясь языком света из ванной, я быстро добежал до прихожей и вновь зажег лампочку. После прошелся по каждой комнате, возвращая свет и проверяя блюдца с вареньем. Все они оставались не тронутыми. Однако журнальный столик в гостиной снова лежал на боку. Я поднял его на место, собрал все выпавшие газеты и кинул их на лакированную столешницу.