«Сваливай домой, ГАНДОН»
Именно так, последнее слово отсыпали в самом низу более крупным соленым шрифтом.
Я сначала конечно на Димана стал грешить. Ну, пошутил чувак, видимо. Сейчас где-то в Москве помирает со смеху. Я уж мобильный достал, чтобы ему позвонить, но связь тут оказалась мертвая. Ладно, думаю, позже на улицу выйду, позвоню.
Но позвольте, пожалуйста: что за бегуна я слышал пару минут назад? В ответ на мои недоуменные мысли, в прихожей с диким грохотом захлопнулась парадная дверь. Я нож сильнее сжал и кинулся обратно в коридор.
Так и есть: дверь закрыта, но лампочка горит пока. Пальцы у меня дрожат от паники, а я пытаюсь ими замок английский открыть. Раз, два, три проворота….. и замок открылся. По мне волна облегчения сразу пошла. Я дверь нараспашку, голову наружу высунул и давай с жадностью вдыхать свежего воздуха с привкусом плесени.
Дышу я так, наполовину высунувшись в подъезд, а сам думаю, что в квартире не пробыл и десяти минут, а уже свалить отсюда хочу страстно. Ладно, надышался я плесенью с кошачьим духом, и снова взял себя в руки. Живут же эти соседи с бубнящим телевизором наверху, значит, и я справлюсь. Убрался обратно в квартиру и даже дверь закрыл. Замок сердито щелкнул запирающим механизмом, словно грозя мне, что не собирается открываться туда-сюда по каждому пустяку. Ну, и черт с ним, думаю. Пойду распаковываться и дальше осматриваться.
Теткину спальню я вычислил сразу. Она дальше по коридору, за кухонной стеной расположилась. Умерла бабушка в почтенном возрасте далеко за девяносто. Железная кровать, как у всех старух, была заправлена кучей одеял, придавленных сверху огромными подушками. Над изголовьем возвышался узкий высокий шкаф похожий на коричневый гроб. Еще один шкаф, посовременнее и посветлее, тянулся вдоль стены дальше с другой стороны кровати. Противоположная стена в бежевых обоях со стертыми цветочными узорами снизу была заставлена тюками со старыми шмотками. Под подоконником горбился высокий железный сундук, прикрытый детским сине-оранжевым покрывалом. Рядом с ним в углу письменный стол и пару простых стульев. В общем, типичное стариковское убежище, где реликтовая мебель с годами занимает почти всю площадь и в конце пожирает самих стариков.
Стена над кроватью закрывалась ковром с оленями. На этом советском гобелене висели две черно-белые фотографии в пластиковых рамках. На одной – мужик в пенсне, похожий на Дзержинского, на другой – круглолицая девушка в крестьянском платке, смахивающая на Димана. Видать, то были его дед с бабкой.