– Да на хрен мне его уважение, если он гоняет, как камикадзе, пусть его, хоть сам шайтан охраняет, но когда его наглость переходит человеческие нормы, это уже не шутки. Пусть он считает себя лучше всех остальных шоферов, это на его совести, но я из-за какого- то придурка не хочу оставлять детей сиротами – заорал Салим.
Каждый из лесовозчиков добавлял что-то от себя в этот обличающий, разгорающийся костёр.
Сам Стасик молчал.
– Ты почто малчишь, скажи всем, как ты ездить собираешься – снова сказал механик.
– А что говорить тут. Я кого-нибудь задел своей машиной. Сами виноваты, что к обочине жмётесь, вот вас туда и стягивает. Завидуете вы просто мне, что я больше вас вывез.
– Дураками нас не считай, ты даже ни разу не остановился, спихнёшь с дороги и дальше едешь, наплевать тебе, как там выкарабкиваться будут.
– Я не аварийка, чтобы всех вытаскивать.
– Да что с ним говорить, он или вправду не от мира сего, или под дурика шарит.
– Пусть шарит, но я больше не уступлю ему, на таран пойду, но спихнуть себя с дороги не дам. Слышишь, «богомол» – сказал Салим, а Стасик только мило улыбнулся.
Через неделю на дороге случилась авария. Супер КРАЗ Стасика на полной скорости перескочил кювет и, пропахав «носом» кучи гравия придорожного карьера, свалился в него с большой высоты. Самого Стасика выбросило из кабины, когда КРАЗ прыгал по кучам, но лесовоз ремонту не подлежал.
Стасик ушёл работать на пожарную машину и работал в пожарке до самой пенсии.
Только много месяцев спустя, лесовозчики узнали подробности аварии. Подвыпивший Салим рассказал, как это случилось.
– Я шёл гружёный, а «богомол» навстречу мне порожняком. Как обычно мчался центром дороги. Не уступлю, думаю, пусть будет что будет. Мой дядька на фронте в танке, когда снаряды кончились, на таран пошёл на фашиста и живой остался. А я что слабее его что ли.
В баранку вцепился, вперёд смотрю, уже вижу Стасика через лобовое стекло. Смотрю, а тот бледный, как бумага и страх в глазах.
Вижу, вильнул он и через кювет в карьер. Затормозил я, вылез, ноги трясутся, мандраж полнейший. Всё думаю, убил человека, посадят теперь. Пошёл смотреть. Живой с. ка оказался. Я его на радостях обнял даже. Вот так всё получилось.
История эта вскоре забылась. Стасик работал в пожарке, ему даже там нравилось. В передовиках снова стал ходить Вагель, на всех собраниях он сидел в президиуме и счастливо улыбался, когда называли его фамилию.