Паренёк стушевался, сгорбился, почувствовал, насколько он жалок в эту минуту, как нелепо и смешно выглядит. И в первое же мгновение своего тяжёлого осознания он спрятал руку за спину, опустил голову и прижался к стенке, стараясь не мешать проходящим. Андрей Бегутов с тоской посмотрел на гордую фигуру Лены, которая быстро удалялась под руку с красивым и элегантным юношей.
На нём был дорогой серый костюм, лакированные туфли и галстук из того же магазина, в котором некогда и сам Андрей покупал свою маленькую, красивую деталь. Но в его сопернике было что-то царское: он шёл так, словно бы ему принадлежал целый мир, словно бы он готовился раздавить каждого, кто встанет на его пути. И сам Бегутов, наверное, всё-таки не решился бы переходить этому человеку дорогу.
Именно так закончился для Андрея этот день. Его убогий букетик достался глупышке-меломанке Светке из параллели, которая улыбалась неловко и застенчиво, даже получая в подарок конфетки и шоколадки. Впрочем, и такого счастья в её жизни было не так уж много. Андрей боялся оставаться в полном одиночестве, поэтому выпил два бокала вина, а после со Светланой провёл остаток вечера, рассказывая ей странные истории из своей жизни. Но какая-то щемящая тоска так и осталась с ним.
Первое время он легко справлялся со своей бедой. Активная жизнь, путешествия, годы в университете и друзья спасали его от печальных воспоминаний. Но, как только жизнь его стала простой и размеренной, а он сам изо дня в день склонялся только над чертежами, всё круто повернулось. Голова без конца стала пухнуть от различных мыслей и воспоминаний, а перед глазами неизменно всплывала Леночка, о которой опытный инженер не хотел вспоминать даже под пыткой.
Пытаясь сбежать от неприятных воспоминаний, он отправлялся веселиться, много пил и ел до отвала. Наконец, когда всё меркло на фоне этого нежного, стройного образа, Бегутов отдавался фантазиям и мечтал о том, как они сольются в единое целое. Андрей упивался этими мечтами до тех пор, пока не звенел церковный колокол. В этот час он с ужасом осознавал: уже утро.
В одну такую ночь, когда его тело изнывало от сладкой истомы, а мысли блуждали возле ненавистного образа; когда чертежи были залиты чернилами и безбожно валялись на полу; когда сорванная одежда сползла с кровати и забилась в угол, где-то вдалеке прогремел гром и озарил тёмную, заброшенную комнату.