Так что Серега плюнул – в буквальном смысле, через приоткрытое окно на асфальт, – и ушел в свой изуродованный «мондюк». Минут десять повисел на телефоне, ожидая, когда же все-таки гайцы соизволят взять трубку, а потом целых сорок секунд говорил о том, что жертв в ДТП нет и называл адрес.
– Щас еще гайцов ждать будешь часа два, – заметил Сереге сидящий на торпеде Шаробздюнчик. Серега, как всегда, и не заметил, как тот появился. – На работе на говно изойдут. Опять опоздал, скажут. А потом тишком уволят, скоты.
– Ваще мрак, – поддержал его Пердиганди, тут же нарисовавшийся рядом с Шаробздюнчиком. – Врагу не пожелаешь. Может, ну ее на хрен, работу эту?
Парочка покивала друг другу и, явно надрываясь, поволокла по торпеде 250-граммовую бутылочку армянского коньяка. Насколько помнил Серега, эту бутылочку, валявшуюся в бардачке, он заботливо положил туда еще несколько дней назад и намеревался употребить вечером в пятницу лично, без дележки с кем-либо.
– Э, я не понял, вы куда коньяк потащили? – злобным шепотом крикнул он. Но оба быстро дематериализовалась. Естественно, вместе с бутылкой.
– Сопьетесь, – сам себе не веря, уныло сказал Сергей, плюхаясь на сиденье. Коньяк пропал стопроцентно, здесь к гадалке не ходи.
Мужик огляделся вокруг, отметил, что все спокойно, возле машины никого нет, а значит, никто не может подслушать то, как он разговаривает якобы сам с собой. За год он уже привык к тому, что, во-первых, ни Шаробздюнчика, ни Пердиганди, не видит (и не слышит) никто, кроме него, а, во-вторых, если начать разговаривать с ними в чьем-то присутствии, можно запросто заработать себе репутацию полоумного, если не вызов скорой психиатрической.
Год назад, после того момента, когда Шаробздюнчик и Пердиганди объявились в первый раз, Серега и сам твердо намеревался сходить к психиатру. Ну а о чем еще может думать здоровый сорокалетний мужик, некурящий, наркоты не употребляющий, выпивающий умеренно, не до чертиков в глазах, когда однажды просыпается и видит перед собой ма-аленького, не зелененького, но человечка, да к тому же смотрящего тебе прямо в глаза томным взором.
Причина, по которой взор у Шаробздюнчика оказался томным, оказалась банальной и выяснилась несколько позже. Но тогда, в момент пробуждения, Сергей сильно пожалел о том, что проснулся. Выполнив все приличествующие случаю ритуалы (крепко зажмуриться, открыть глаза, увидеть то же самое, но в другом ракурсе, еще раз закрыть-открыть с тем же результатом; ущипнуть себя побольнее, взвыть, повторить три раза волшебное слово «бля»), он наконец уставился на человечка и прямо спросил его: