Спускаюсь в подвал. Рамы и холсты аккуратно сложены у стены, перебираю их, сортирую. После операции какое-то время нельзя носить тяжести, поэтому просто отодвигаю в сторону то, что наметила поправить.
Мне кажется, что нескольких картин все же недостает, но поднимать этот вопрос сегодня уже точно не буду. На глаза попадается плотная трубка холста. Разворачиваю ее на столе, и замираю. Вот эту картину и повешу на веранду. Я ее называю «Замерзшая весна». На ней изображена береза, сережки которой из-за мороза превратились в ледышки.
А одинокую сосну подарю Владу. Сердце наполняется теплом, все же хороший человек.
Семейство собирается за столом ровно в семь часов и впервые за последнее время в полном составе.
– О, ты сегодня постаралась, – свекровь привстает и разглядывает приготовленные блюда. Она еще сердится, но больше демонстративно, чтобы усилить у меня чувство вины, – А где рыбка на пару?
– Ой, простите, я не успела.
– Бабуля, рыбка будет тебе завтра, – дочь обнимает свекровь за плечи. – Мама только выписалась из больницы.
– Дин, подай хлеб.
– Мам, а где моя любимая тарелка?
– Я же просила сменить салфетки…
Все как всегда, моей болезни будто и не было. Родные едят, беседуют, смеются, я челноком ношусь от плиты к столу.
Но я счастлива. Это моя семья, я люблю ее такой, какая она есть.
Утром готовлю завтрак своему семейству, хочется сегодня всем сделать любимое блюдо.
Глеб садится к столу и сразу вытаскивает телефон. Он тычет вилкой в тарелку, не попадая в яичницу, которую я с любовью украсила сердечком из кетчупа.
Лялька недовольно кривится на свежие, ароматные вафли.
– Мам, ты чего? Я не буду есть это! Одни калории.
Она выхватывает из плетеной фруктовницы яблоко и бежит в прихожую.
– Ты же всегда их любила! – ахаю расстроенно я.
– Смеешься, что ли!
Дверь хлопает, я втягиваю голову в плечи. Из своей комнаты показывается свекровь.
– А где мой апельсиновый фреш?
– Ох, забыла!
Я бегу к соковыжималке.
– Это наркоз память отшибает. Глебушка, ты так испортишь себе желудок, – переключается она на сына. – Убери телефон!
– Я взрослый мальчик, – басит муж.
Они дружно смеются, перекидываются легкими фразами, а я застываю у кухонного стола. Ни одного вопроса о моем здоровье, ни одного поцелуя, ласкового слова, только и слышу: – Принеси!
– Подай!
– Погладь!