– Кричит, не умолкая. Как-то нелепо высказывается… То возомнил себя капитаном КГБ, то обещает всем головы оторвать, то рычит как зверь. Требует срочно позвать к нему начальника СИЗО.
– Ладно- ладно, сейчас доложу Шилову, и мы решим, что с ним делать, если будет дальше буянить и хамить, поместите его в карцер, там быстро успокоится.
Сергей не стал звонить полковнику Шилову, а сам направился к нему в кабинет.
– Ну, все нормально? – спросил начальник изолятора, – Миша уже уехал?
– Да, Ермолов его проводил, а Ирощенко мы отправили назад в камеру. Правда… – Сергей умолк и состроил потешную гримасу.
– Что еще?
– Брылов избил его и довольно сильно. Пришлось в комнате для допросов мыть полы и стены, все кровью забрызгано.
– Вот дуралей, я же просил его, по лицу не бить.
– Похоже, капитан напоил его, перед тем как избить, контролеры говорят, что от Ирощенко разит спиртным за версту, и еще: из блока доложили, что Ирощенко буянит и ругается сильно. Будто возомнил он себя капитаном КГБ и обещал всем головы открутить.
– Ну, Миша, ну артист, накачал же его, – засмеялся Шилов.
Внезапно зазвонил телефон, из блока «В» срочно докладывали:
– Товарищ полковник, вам необходимо срочно прийти в блок, здесь такое творится…
– Что стряслось?
– Товарищ полковник, мне кажется это не заключенный Ирощенко, а кто-то другой…
– Что?! Прапорщик, ты в своем уме? Что ты мелешь, ты случаем не напился?
– Товарищ полковник, приходите скорее, иначе он выломает двери карцера.
– Вы что, его в карцер посадили? – обратился Шилов к Брагину.
– Алексей Дмитриевич, я им сказал, если заключенный будет сильно буянить, чтобы закрыли его в карцер.
– Ладно, пошли разбираться, ничего вам нельзя доверить, постоянно приходится проверять за вами.
– Товарищ полковник, я действовал строго по инструкции и вашему указанию, никаких излишеств в своих действиях я не допускал.
– Я не тебя виню, а разгильдяйство некоторых, не могут все нормально сделать. Обязательно было его избивать?
Дежурный контролер открыл дверь блока «В» и запустил начальство. В глубине коридора, где находился карцер, раздавались крики и сильные удары по внутренней решетке. Дверь открыли, решетку пока не трогали. Все присутствовавшие ужаснулись от увиденной картины: к дверной решетке подскочил разъяренный человек, все лицо и тюремная роба были перепачканы кровью. Под левым глазом «красовался» большой кровоподтек, правый глаз совершенно заплыл, нос был свернут на бок.