Услышав, что настоящий Барсвиль штурмует главные ворота особняка, я гулко с облегчением выдохнула. Не знала, был ли он в ведьмовской академии. Не знала, спас ли моих родных. Но слезы облегчения покатились по щекам, потому что он пришел как нельзя вовремя.
Оставалось понять, как действовать лично мне. Спалить этот особняк дотла я желала больше всего на свете.
– Рано радуешься, ведьмочка, – выплюнул ближайший псевдоБарсвиль зло. – Я его уничтожу. Поймай ее!
Больше я не думала ни секунды. Мысленно отдав приказ метле, я стрелой пролетела через разбитое окно, оцарапав кожу торчащими осколками. Но боль была не важна, кровь была не важна. Все, что было важно для меня сейчас, – это ведьмак, который штурмовал ворота проклятого забора, защищающего особняк.
Выше, выше, еще выше! Крепко вцепившись в древко метлы, я поднималась так высоко, как только могла. Метла слушалась неукоснительно, повинуясь малейшей мысли, даже намеку на изменение курса.
А Пелин не отставал. Парализующие серебристые сферы проносились мимо меня, словно молнии, взрываясь, осыпаясь мелкими серебряными частицами. На фоне темного, затянутого тучами неба они смотрелись восхитительно, но только ведьмы и ведьмаки знали, насколько эта красота убийственна.
Попади один такой в меня, и я превращусь в живой камень, не способный двигаться.
– Сдавайся, ведьма! Все равно не посмеешь сбежать! – донеслось мне в спину.
Я резко сменила направление, рухнув вниз, пронесшись мимо ведьмака, практически сшибая его с метлы. Но только практически. Перевернувшись, слетев с древка, он уцепился за него одной рукой, затем сумел взяться второй и в итоге подтянулся, усаживаясь обратно.
А погода начинала бушевать с новой силой. По снежной глади стелился белесый туман, занимая с каждой секундой все большие и большие территории. Небо казалось непроглядным. Порывистый ветер расшатывал кроны, пронизывал до самых костей и бросал снег в лицо. Снежинки, будто иглы, впивались в щеки, и это отрезвляло, заставляло думать, не поддаваться влиянию зелья.
Чернильная сфера пролетела в миллиметрах от моего лица, на расстоянии вдоха. Обернувшись, я сделала круг и остановилась на пути у Пелина. Это было уже слишком! Черный цвет производимых материальных чар означал не что иное, как смерть.