Но любопытство легко так не победить. Вскарабкиваюсь высоко-высоко на лестницу. До самой крыши почти. Здесь и дышится легче. Что-то в банке у папы явно нехорошее, но зачем ему это? Лучше здесь схоронюсь и всё подсмотрю.
Папа всё продолжал что-то подливать из бутылочки в краску и вымешивать. А что бы ему не совсем скучно было, он насвистывал какую-то мелодию, известную лишь ему одному. А когда закончил размешивать, взял баночку за небольшое донышко, которое раньше принадлежало какой-то вкусной газировке, ну или квасу. Это я уж не знаю, что люди любят больше покупать и пить. Но покупают очень часто. Особенно летом.
И, не глядя на меня, начал подниматься по ступенькам наверх. Я даже шевельнуться боялся. Как бы не вспугнуть. Уж очень интересно, что же будет дальше. На третьей ступеньке остановился. Папа ростом высоковат, поэтому макушкой почти доставал до меня. Но каким-то чудом не чувствовал моего присутствия. Он приподнял баночку с голубоватой вязкой жидкостью, обмакнул в неё кисть и начал размазывать эту смесь по деревяшке у окна.
Тут я уже не выдержал. От резкого токсичного запаха неведомой для меня жидкости снова закружилась голова и дыхание спёрло. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. И, чихая, повалился папе прямо на голову. Он на лестнице пошатнулся, выронил баночку с жидкостью и плечом повалился на окно. Я приземлился на землю, прямо в растёкшуюся, дурно пахнущую жидкость. Но вскоре на меня посыпались и осколки стёклышек после громкого резкого звука, будто мама снова разбила стакан на кухне. Только не один, а все десять одним разом.
Тут же выскочила из-за ограды мама, а Слава за ней. Она, охая и ахая, побежала выручать из опасности папу, а мальчик схватил меня, стряхивая с шерсти стёклышки, и побежал в дом.
– Ох, и достанется тебе, прохвост! – прошептал мальчик, перешагивая через тюль.
Счистил с моей шерсти остатки пыли, принялся за лапы. Какой-то тряпкой, смазанной ничуть не лучше пахнущей жидкости, что и у папы была в руках, начал оттирать лапы. А голова всё кружилась. И уже сам на себя начал ругаться. Лучше бы спал себе мирно на кровати, так нет, потащили черти на приключения.
– Ну что? – крикнула мама через разбитое окно, выходящее на кухню. – Кусимир цел?
– Цел, – тут же прокричал Слава и в знак моей целостности, откинув тряпочку, вытащил меня на всеобщее обозрение.