.
В глазах многих сибиряков «левый поворот» Сталина был более радикальным, чем тот, на который могла рассчитывать оппозиция, а в реализации программы Троцкого партия пошла слишком далеко. В президиумы местных партсобраний поступали анонимные записки с вопросом: «Не время ли для борьбы с правым уклоном освободить из ссылки оппозиционеров и ввести Троцкого в состав политбюро ЦК?»93 В Новосибирске, Славгороде и других городах появились обращения с требованием восстановить оппозиционеров в гражданских правах и привлечь их к борьбе с «враждебными пролетариату силами». Лишь оплошность, «приравнявшая нас к классовым врагам пролетариата, лишенных конституцией избирательных прав, – гласило одно такое воззвание, – позорит коммунистическую партию и принципы Советской власти»94.
Попытка переосмысления ситуации была предпринята находившимся в Уральске Евгением Преображенским. В тезисах, которые он послал И. Н. Смирнову, Муралову, Раковскому, Смилге и, разумеется, Троцкому, Преображенский исходил из того, что кризис в стране был длительным и социальным. В основе кризиса лежали системные проблемы советской экономики: отставание с индустриализацией страны и противоречие между государственным хозяйством и капиталистическим развитием. Отсюда следовало, что вопрос о том, какой курс возобладает в ЦК, все еще открыт, что не исключено «возвращение к ленинской политике, опирающейся на подъем бедняцко-середняцкой деревни и на борьбу с ее капиталистическими тенденциями». Преображенский полагал, что «левый курс <…> стал результатом наступления кулака, вызвавшего контрмеры партии и государства, и что этот курс является по существу победой оппозиции по основным вопросам советской политики». Соответственно, автор считал «абсолютно необходимым и назревшим коллективное выступление оппозиции навстречу большинству партии», для чего предлагал обратиться в ЦК с просьбой разрешить совещание ссыльных оппозиционеров для выработки соответствующего заявления95.
В конце 1928 года Смилга получил письмо от московского оппозиционера, для которого сомнения закончились: «Расхождений сейчас, по-моему, с ЦК нет никаких. Сталина поддерживаем, единство партии крепим, отсюда в партию вливаемся не как течение, а как подлинные большевики»96. Обращение его единомышленников, В. М. Абатурова и А. И. Боярчикова, к Троцкому от 2 декабря 1928 года обстоятельно анализирует идеологические предпосылки такого поворота: