Цветок стал таким огромным и, в тоже время, таким нежным, как ребенок, что мне захотелось его обнять. Мы стояли, обнявшись, и мне не хотелось двигаться. Я разглядывала его прожилки, и они напоминали мне человеческие кровяные сосуды. Я никому тебя не отдам, хотела сказать я ему, ты мой цветок, и я буду тебя беречь и заботится о тебе. Цветок, кажется, услышал меня и стал еще больше источать пульсирующий свет, который заполнил всю поляну. Рядом вдруг оказалась трава, а наверху – голубое небо с облаками. Непонятно, где я вообще находилась… и что это был за диковинный цветок. И сколько прошло времени?..
Как гром среди ясного неба раздался страшный громкий звук, похожий на рычание, и лилия исчезла. Исчез свет, а вместе с ним и нега, и блаженство. Я приподнялась. Теперь очень отчетливо я услышала нечто, похожее на рычание медведя, а в это время и Наташа приподняла голову, и новое рычание раздалось уже совсем близко. Не спрашивая ни о чем друг друга, мы вскочили и побежали в сторону турбазы что есть мочи. Мы даже не заблудились, четко вышли к воротам, забежали внутрь и остановились, пытаясь отдышаться в полусогнутом состоянии, затем завалились в траву и захохотали.
– Оборотень? – спросила Наташа.
– Оборотень, – подтвердила я.
* * *
На ужине мы прочли объявление, что завтра утром нам предстоит знакомство с инструктором, который будет сопровождать нас во время туристического похода. А рядом висело другое объявление, написанное крупными буквами: «Дорогие туристы! Просьба за территорию турбазы временно не выходить. Это опасно. В лесу бродит дикий медведь».
– Нет, не оборотень, – сказала Наташа, и мы засмеялись.
Хорошее начало: медведь – лучший символ для успешного путешествия, символ защиты и выносливости. А у меня теперь еще будет и второй символ – моя королевская белая лилия.
Утром все собрались в назначенном месте. Мы не сразу заметили инструктора: невысокого роста, коренастая, коротко остриженная, она была похожа на мужчину. Смуглое лицо с раскосыми глазами было сурово.
– Инструктор… – она назвала свое алтайское имя, которое с первого раза никто не запомнил, да и со второго тоже. Понимая, что сейчас посыплются вопросы, добавила: – Женя, зовите меня просто Женя.
Ей было не больше тридцати пяти, но в свои двадцать четыре мы считали ее практически старухой. Ни разу не улыбнувшись, она командным голосом приказала: